Основные социологические теории развития общества. Социологических концепций

Современная западная социология - чрезвычайно сложное и противоречивое явление, представленное множеством школ и направлений. Они отличаются друг от друга теоретической направленностью, политической ориентацией, временем возникновения, исторической судьбой. Существует немало попыток систематизации современных социологических воззрений. Один из наиболее интересных и плодотворных вариантов классификации современных направлений в социологии предложен шведским ученым П. Монсоном. Положив в основание классификации вопрос о Взаимосвязи личности и общества, Монсон выделил четыре основных подхода.

· Первый подход и вытекающая из него социологическая традиция исходят из Примата общества по отношению к отдельному индивиду и сосредоточивают свое внимание на изучении общественных закономерностей, оставляя в тени сферу субъективных мотивов и смыслов. Общество понимается как система, которая возвышается над индивидами и не может быть объяснена их мыслями и действиями. Логика рассуждений при обосновании такой позиции примерно следующая: целое не сводится к сумме его частей; индивиды приходят и уходят, а общество продолжает существовать. Эта традиция берет начало во взглядах О. Конта и Г. Спенсера, затем продолжена в социологической концепции Э. Дюркгейма. Из современных течений к ней можно отнести Школу структурно-функционального анализа (Т. Парсонс) и Теорию конфликта (Л. Козер, Р. Дарендорф).

· Второй подход, напротив, смещает центр своего внимания в сторону Личности, утверждая, что без изучения внутреннего мира человека, его побудительных мотивов и смыслов невозможно создать объяснительную социологическую теорию. Эта традиция связана с именем М. Вебера, а из современных направлений к ней относят Символический интеракционизм (Г. Блумер), Феноменологию (А. Шюц, Т. Лукман) и Этнометодологию (Г. Гарфинкель).

· Третий подход нацелен на изучение самого Механизма процесса взаимодействия общества и индивида, занимая как бы срединную позицию между двумя первыми подходами. Одним из основателей этого подхода считается ранний П. Сорокин, а одной из современных социологических концепций - Теория обмена (Дж. Хоманс).

· Четвертый подход - Марксистский. По типу объяснения социальных явлений он близок первому подходу. Принципиальное отличие состоит в том, что в русле марксистской традиции предполагается активное вмешательство социологии в преобразование и изменение окружающего мира (неомарксизм Г. Маркузе), тогда как три первые традиции рассматривают роль социологии скорее как рекомендательную.

Рассмотрим кратко некоторые из наиболее влиятельных современных социологических направлений.

По-прежнему достаточно распространенным и популярным течением в современной западной социологии (особенно американской) остается Неопозитивизм. Он не представляет собой единой школы, это скорее некая общая ориентация, сторонники которой называют себя представителями научной социологии или естественно-научного направления в социологии.

Становление неопозитивизма относится к 20-м годам ХХ столетия и связано с выработкой «стандартной концепции науки». Она предполагает реализацию следующих принципов:

O Социальные явления подчиняются законам, общим для всей действительности - природной и культурно-исторической;

O Методы социального исследования должны быть такими же строгими, точными и объективными, как методы естествознания;

O Субъективные аспекты человеческого поведения (мотивы, смыслы, ценностные ориентации и пр.) можно исследовать только через их открытое проявление;

O Истинность научных понятий и утверждений должна устанавливаться на основе эмпирических процедур;

O Все социальные явления могут и должны быть описаны количественно;

O Социология как наука должна быть свободна от ценностных суждений и связи с идеологией.

Благодаря своей прикладной эмпирической ориентации неопозитивизм активно разрабатывал и осваивал различные методы социологического исследования: наблюдение, метод анализа документов, разнообразные опросы и др. Одной из первых в этом направлении была работа американских социологов У. Томаса и Ф. Знанецкого «Польский крестьянин в Европе и Америке» (1918 -1920). В этом исследовании, основанном на методе изучения документов в основном личного характера (дневники, автобиографии, письма), осуществлен глубокий и интересный анализ жизни людей в новых социокультурных условиях. Работа получила большой общественный резонанс и считается хрестоматийной.

Неопозитивизм достиг пика своей популярности в 40-50-е годы, после чего наступает некоторый спад. Возрождению неопозитивизма в конце 70-х годов способствовала общественно-политическая обстановка: требование надежной информации, и научной экспертизы социальных явлений стало государственным заказом. Социология ответила на это усилением прикладной функции, воплощенной прежде всего в социальной инженерии, расширением поля прикладных исследований. Вместе с тем предпринимаются активные попытки преодоления эмпиризма и описательности.

Таким образом, усиление спроса на социальную информацию создает финансовую основу и благоприятный политический климат для развития неопозитивизма. Но нельзя не видеть и ограниченности этого направления, связанной с отсутствием фундаментальной теоретической базы.

На следующем этапе развития социологии, который обычно называют классическим , внутри социологии были даны ответы на эти вопросы, и ответы эти оказались вполне успешными. Настолько успешными, что именно этот этап стал основной базой теоретизирования в социологии вплоть до настоящего времени. Знакомство с классическим периодом в развитии социологии начнем с изложения концепции Эмиля Дюркгейма.

5.1. Социологизм Эмиля Дюркгейма

Его социологическое творчество начинается в 90-х годах XIX века, и он, в отличие от всех остальных социологов – его современников, более всего заслужил звание первого социолога-профессионала. Как и все остальные, сам он был социологом-самоучкой, но всю жизнь свою посвятил именно социологии. В этой своей посвященной социологии жизни создал в университете Бордо первую в Европе кафедру социологии, он же был организатором одного из первых в мире и самого известного тогда социологического журнала «Социологический ежегодник». В 1912 году он создал кафедру социологии уже в Сорбонне – одном из центров европейского образования. Дюркгейм фактически стал организатором первой профессиональной социологической школы в Европе: его ученики и последователи доминировали во французской социологии вплоть до второй мировой войны.

Дюркгейм взял на себя миссию построения социологии как самостоятельной обоснованной науки, которой будет не стыдно в ряду уже признанных позитивных наук, то есть, по сути, задачу реализации программы Огюста Конта. При этом полагал необходимым строго следовать общему для всех наук позитивному методу, которому сами отцы-создатели позитивизма и социологии – Конт, Спенсер, Милль – следовали методически недостаточно строго. Поэтому им и не удалось построить прочного здания науки об обществе, в результате чего социология почти утратила статус самостоятельной науки.

Начинать возвращение самостоятельности необходимо четким определением предмета социологии, того, что она должна изучать, а должна она изучать явления коллективной жизни людей, то, что свойственно человеку не только как отдельному индивиду, но как члену группы, ассоциации, общества. Во множество социальных явлений погружены все индивиды, как рыбы в море-океан, в эту естественную среду своего обитания, которая есть особая социальная реальность, подчиняющаяся своим внутренним закономерностям. Отсюда главный лозунг его концепции, названной социологизмом: «Объяснять социальное социальным». Что это значит?

Во-первых, запрет в социологии на натуралистические и психологические объяснения. Социальные явления нельзя объяснить, сводя их к природным явлениям или психологическим. Про психологизм Дюркгейм совершенно непримиримо заявляет: «Всякий раз, когда социальное явление прямо объясняется психическим явлением, можно быть уверенным, что объяснение ложно». Непримиримость понятна: в социологии тогда было засилье психологизма, а главный оппонент его – старший и куда более популярный тогда создатель «теории подражания» Габриель Тард.

Во-вторых, объяснение некоего социального явления (факта) состоит в поиске другого социального явления (факта), которое является причиной исследуемого явления. Дюркгейм настаивает, что у одного явления всегда одна вызывающая его причина. Более того, так же, как и в естественных науках, «одному и тому же следствию соответствует всегда одна и та же причина». Причинное объяснение может быть дополнено функциональным, то есть установлением социальной полезности исследуемого явления, того, какой социальной потребности оно отвечает, однако полноценной заменой причинному объяснению объяснение чисто функциональное быть не может. Именно тут совершенно очевидно, что Дюркгейм не сомневается в безупречности классического позитивистского подхода для социологии, и на критику баденцев или Дильтея, по существу, не обращает внимания.

В-третьих, методически чистое следование позитивному методу требует рассматривать во всех случаях социальные факты (явления) как вещи, то есть внешне. Главное требование к социологической науке звучит так: «Вместо того чтобы предаваться метафизическим размышлениям по поводу социальных явлений, социолог должен взять объектом своих изысканий ясно очерченные группы фактов, на которые можно было бы указать, что называется, пальцем, у которых можно было точно отметить начало и конец – и пусть он вступит на эту почву с полной решительностью». Конт и Спенсер, не говоря уже об остальных, следовали этому требованию недостаточно решительно, и в результате социальные факты в их рассуждениях и объяснениях загораживались уже имеющимися в их головах метафизическими и обыденными понятиями и представлениями. Объективная социальная реальность всегда окутана в покрывало, сотканное из мнений, оценок, предпочтений, окружающих исследователя, и прошитое невидимыми метафизическими и субъективными предпосылками. Требование рассматривать социальные факты внешне, как вещи, предполагает решительное отбрасывание этого покрывала, отказ от всех уже имеющихся заранее объяснений, толкований, чтобы исследуемые факты предстали в чистоте непознанности, неизвестности и заставили исследователя искать подлинно научное объяснение, то есть объективную внешнюю причину.

Социальные факты, которые должен исследовать и объяснять социолог, – это прежде всего человеческие действия, поступки, а отыскивать их причины среди таких объективных социальных фактов, которые обладают по отношению к этим поступкам принудительной силой, таких фактов, которые выражают давление общества как коллективной силы, давление социальной среды, то есть по сути «давление всех на каждого», а это то, что, во-первых, образует устойчивый «субстрат коллективной жизни», анатомию и морфологию общества. Дюркгейм указывает некоторые важнейшие составляющие этого субстрата: численность и распределение населения, типы поселений, число и характер путей сообщения, формы жилищ, но совсем не заботится о полноте списка. Для него куда важней факты другого рода, составляющие физиологию общества, а именно: «образы действий», коллективные представления о социально правильном и функциональном поведении. Важнее просто потому, что они по своей природе первичны, поскольку материализованные «формы бытия есть лишь укрепившиеся образы действий». В анатомию общества, его скелет, формы его бытия отливаются действия, в силу непрестанности повторений ставшие обычными, традиционными. Дюркгейм разъясняет: «Тип наших строений представляет собою лишь тот способ, которым привыкли строить дома все вокруг нас и отчасти предшествующие поколения. Пути сообщения являются лишь тем руслом, которое прорыло себе регулярно совершающееся в одном и том же направлении течение обмена и переселений».

Итак, социология должна рассматривать общество как отдельную реальность, хоть и связанную с природой, но независимую. Чтобы объяснить социальные явления, а для социологии важны человеческие поступки, нам нужно выделять социальные факты, то есть реальные явления, которые вынуждают, подталкивают людей к совершению этих поступков. При таком подходе человеческие поступки являются точкой приложения социальных сил, переплетение которых и есть среда, что нас обнимает, что заставляет нас определенным образом поступать, но сама эта среда, в свою очередь, есть поступки, действия людей, ставшие образами и образцами действий.

Независимость науки социологии Дюркгейм обосновывает автономией ее предмета, самой социальной реальности. Главной и по существу единственной опорой этой реальности являются человеческие действия, поступки, из которых и происходит все общественное в человеке и человечестве. Поскольку дюркгеймовский единственный и всемогущий бог и есть общество, то человеческие действия являются почвой, в которой этот бог рождается и живет.

Теперь коротко о методах, какими должна действовать социология. Во-первых, она всегда и везде должна следовать общим требованиям позитивного метода, сформулированного еще Контом и Спенсером. В соответствии с ним рассматривать социальный факт как вещь, то есть объективно, и пользоваться общепринятыми в других науках о природе методами изучения явлений. Первый из этих методов – наблюдение. Непосредственное для большинства морфологических фактов и опосредованное для коллективных представлений. Ясно, что можно наблюдать непосредственно количество и распределение населения, форму поселений, тогда как честь, достоинство, мораль непосредственно ненаблюдаемы, они проявляются только в поведении людей, в их поступках. Для изучения коллективных представлений незаменимы статистические методы. Дюркгейм первым в социологии в качестве главного метода применял метод статистических корреляций для отыскания закономерностей, определяющих человеческие поступки, закономерностей, устанавливающих либо причинную связь между явлениями, либо функциональную.

Отыскивание закономерностей осуществляется методом сравнительного исследования аналогичных явлений в различных обществах. Сравнительный анализ, говорит Дюркгейм, также позволяет оценить распространенность исследуемых явлений и определить для них параметры нормы. Норму распространенности некоторого явления он понимал так: «Этот факт имеет место в большинстве принадлежащих к этому виду обществ, взятых в соответствующей фазе их эволюции». Благодаря такому определению нормы, имеет смысл говорить в количественных характеристиках о норме уровня преступности, числа самоубийств, браков, разводов и т.п. для данного общества. Норму определить в принципе просто: нужно взять аналогичные общества, сравнить между собой по интересующим исследователя характеристикам и определить количественные параметры, интервал, характерный для большинства. Это и есть норма, все, что выходит за ее границы, является свидетельством патологии, болезни общества.

Свой подход к изучению общества он демонстрирует в построении теории эволюции общества, в создании социологической теории определенного класса социальных явлений – совершения самоубийств, исследует возникновение форм первобытных религий, чтобы понять механизм формирования коллективных представлений в обществе.

Главные свои труды, где изложена его концепция, он издал в 90-х гг. XIX века. Первая книга называлась «О разделении общественного труда», вышла в 1893 году, и в ней представлена концепция эволюции общества. Вторая его классическая книга – это «Правила социологического метода», опубликованные двумя годами позже. Здесь сформулированы основные принципы построения науки социологии. И еще через два года выходит книга «Самоубийство. Социологический этюд» – первая социологическая теория суицида. Значительно позже, в 1912 году он публикует последний свой классический труд «Элементарные формы религиозной жизни». Эти четыре книги и делают Дюркгейма одним из главных столпов социологии. Он поставил перед собой задачу реализации контовской программы создания социологии как науки и первым из социологов преуспел настолько, что имел полное право сказать, если б захотел: «Пусть другие попробуют сделать лучше».

Начнем с его концепции эволюции общества. Вполне вслед за Контом можно сказать, что эта эволюция состоит в ограничении и искоренении природного человеческого эгоизма и распространении и усилении социальной солидарности. Вы хорошо помните, что контовы всегдашние инструменты такого ограничения и искоренения эгоизма – это три социальных института: семья, государство и религия, а сам прогресс, определяемый развитием интеллекта, с неизбежностью толкает человечество к торжеству альтруизма и солидарности над эгоизмом и разобщенностью. Дюркгейм стремится рассматривать эту торжествующую солидарность как вещь, то есть объективно – это значит, показать, как работает механизм обеспечения солидарности, и он обнаруживает в обществе по сути два различных механизма, способа, типа солидарности. Один опирается на сходство индивидов и групп друг с другом, обстругивает людей под общую единую мерку, рассматривая всякую непохожесть, особенность как лазейку для распространения в обществе этого самого эгоизма и разобщенности, по сути заставляет человека полностью раствориться в социальном целом, стать простым его атомом. Другой, напротив, основывается на усложняющемся многообразии общества, на дифференциации и специализации его частей, что приводит к взаимозависимости этих частей, переплетению их, соединению в единство разнообразного. В первом случае общество живет и действует согласованно, потому что оно является механическим единством одинаковых элементов и частей, во втором – потому что оно является органическим единством разнообразных органов, выполняющих различные, но согласованные друг с другом функции. Первый тип солидарности Дюркгейм называет механическим , второй – органическим .

Общее направление эволюции состоит в постепенном ослаблении господства механической солидарности и распространении, соответственно, солидарности органической. Это справедливо как для человеческого общества в целом, так и для всякого конкретного общества, цивилизации. То есть всякое новое общество неизбежно начинает с очевидного доминирования механической солидарности и также неизбежно в процессе своего развития движется к доминированию солидарности органической. Если сравнить более ранние общества с позднейшими на одних и тех же этапах их существования, например, раннее античное общество со средневековым западноевропейским, то, полагает Дюркгейм, очевидно, что и вся человеческая история эволюционирует подобным образом.

Дюркгейм в целом движется по пути, указанному организмической моделью Спенсера, но приходит совсем не туда. Дюркгейм ни в коем случае не органицист. Несмотря на термин «органический», аналогии с организмом для него второстепенны. Типы солидарности у него отличаются прежде всего характером коллективных представлений и степенью их господства над человеческим поведением.

Механический тип солидарности характеризуется тотальным господством коллективных представлений над поступками и жизнью людей вообще, что означает тотальную религиозность общества («все, что социально, религиозно; оба слова суть синонимы»), регламентация поведения носит конкретный и детальный характер, как нужно поступать в каждом случае зафиксировано в обычаях, традициях, привычках, предписаниях, право по существу сводится к системе наказаний за неправильные поступки. Сходство индивидов друг с другом поддерживается также и тем, что разделение труда незначительно, виды труда достаточно просты, и люди относительно легко способны заменять друг друга в процессе труда; анатомически общество представляет собой пространство рядоположенных автономных сегментов. Эпоха почти полного господства этого типа солидарности – утренняя заря любого общества, но в особенности начало человеческой истории, эпоха господства «орды», то есть первоначального человеческого общества, и «клановое общество».

В противоположность механическому органический тип солидарности предполагает утрату коллективным сознанием обязательного, предписывающего характера. Оно решительно сокращается в объеме, становится нормативным, ценностным, дает простор индивидуальной инициативе и тем самым поощряет массовое появление индивида. Область религиозного сознания съеживается, его место занимает рационализм и рефлексия. На место кары и наказания за проступки приходит возмещение за них. В этом обществе появляется массовый индивид, которого нет и не может быть при господстве солидарности механической. Оно рационалистично и в нормальном периоде своего развития гармонично. Сходство людей в процессе труда заменяется органическим единством различных профессиональных корпораций, и усложнение этого единства в принципе не имеет границ. Высшим уровнем органического развития он считал гармоническое единство профессиональных корпораций.

Переход от одного типа к другому происходит никак не скачком, не революцией, напротив, господство второго складывается постепенно под воздействием растущего населения, которое не помещается уже в замкнутых сегментах, выплескивается за границы их, преобразует их автономность во взаимозависимость и единство, и главным моментом здесь является постепенное углубление разделения труда в обществе. Именно расширяющееся разнообразие взаимозависимых и взаимодополняющих видов деятельности и есть теперь в обществе главная опора социальной солидарности. На место похожих друг на друга в своем труде и образе жизни людей приходят превосходно «заточенные» под свою специальность профессионалы, однако общество от этого становится еще прочнее и гармоничнее. Подобное становится возможным, согласно Дюркгейму, если профессия выбирается человеком свободно, в соответствии с его природными способностями, а не исходя из наследственных привилегий разного рода, то есть, чтобы быть прочным, стабильным, органическое общество должно быть справедливым.

Он был противником марксистского социализма и марксистского пути к социализму и полагал, что хотя современный капитализм производит патологические формы разделения труда и потому является больным обществом, но это болезни роста, которые должны и будут выправляться постепенно через ограничение классовых противоречий и обеспечение условий выравнивания возможностей, именно это сделает успех человека в обществе результатом его способностей и усилий. Иными словами, исправление современного общества – это результат постепенных усилий по рационализации этого общества, и социологии он отводил важнейшую роль в этом деле, поскольку она дает достоверные знания обо всех социальных проблемах и болезнях общества, поэтому и саму возможность принятия мер для исправления их.

Дюркгейма можно считать и одним из родоначальников прикладной социологии, поскольку он попытался реализовать завет Конта о полезности социологической науки. Первым он сформулировал болезненные проблемы общества, которые социология должна изучать и тем самым помогать их разрешению. Такова одна из главнейших функций социологии. На примере одного из видов человеческого поведения, а именно самоубийства, он предложил метод социологического исследования, изучения этой проблемы, и этот подход он сформулировал в книге с тем же названием. Как теория суицида, книга, может быть, уже устарела, но как исследование социальных корней склонности людей к самоубийству, представляет один из первых образцов эмпирического исследования, на которое, в общем, похожи и все теперешние.

Он полагал, что, поскольку самоубийство считается совершенно несоциологическим объектом, не подлежащим социологическому исследованию, именно на нем можно впечатляюще продемонстрировать возможности социологии. Что и как должна изучать социология в обществе? Во-первых, что является предметом для социолога, когда он изучает самоубийство: статистические данные о числе самоубийств и динамика их изменения в соответствии с местом и временем. То есть социолог должен объяснить, почему в этом регионе такое число самоубийств, а в другом вдвое больше или меньше, почему в такие-то годы число их возросло, а в другие снизилось, и снизилось значительно или, напротив, незначительно, но совсем не дело социолога объяснять, почему Сидор Петрович повесился у себя в комнате. Это дело следователя, писателя, психолога, но не социолога. Социолог имеет дело с человеком как с представителем общества, социальной группы, и его дело объяснить поведение людей в этой группе в сопоставлении с другими группами, либо в той же группе, но в различные периоды времени. Самоубийство Дюркгейм полагал удачным объектом для демонстрации своего метода объяснения также и потому, что существовала статистика самоубийств в ряде стран Европы за многие десятилетия.

Итак, какова должна быть цель социологического изучения данного предмета? Он говорит, что социолог должен объяснить причинную обусловленность именно такого уровня суицида в данном месте и в данное время. Способ, который должен использоваться для этого, он называет «методом сопутствующих изменений». Есть данные об определенных факторах, которые могут рассматриваться как возможные причины исследуемых поступков. Устанавливаются статистические корреляции между изменениями этих факторов и исследуемыми поступками, в данном случае числом самоубийств. И если наблюдается единообразие соответствий при определенных изменениях, эти факторы можно полагать весьма вероятными причинами исследуемого поведения. И наоборот, если предполагаемого единообразия не наблюдается, рассматриваемые факторы необходимо исключить из числа причин, обуславливающих изучаемое поведение.

В его время среди таких факторов рассматривались:

Во-первых, психические заболевания. То есть подверженными самоубийствам считались люди либо действительно психически больные, либо склонность к самоубийству сопровождает психическое заболевание.

Другие причины, которые привлекались для объяснения, присущи были географическому направлению: местоположение, климат, его изменения, вплоть до лунных затмений.

Также предлагались и расовые причины. При этом расы рассматривались не антропологически, а скорее как у Гумпловича и Лебона, то есть разные народы в разной степени склонны к самоубийству, и это лежит в их психической природе, характере.

И, наконец, самое модное во Франции в то время объяснение Тарда, согласно которому самоубийства распространяются волнами подражания, разбегаясь от некоторых точек, случаев. Тард предлагал для этого статистические обоснования.

Дюркгейм в своей книге последовательно и доказательно – так ему представляется – опровергает все общепринятые объяснения самоубийств. Анализ статистики самоубийств, как он считает, дает очевидные свидетельства, что все эти факторы не влияют как-либо однозначно на динамику самоубийств в пространстве и времени. Например, статистика демонстрирует, что в XIX веке число самоубийств во многих странах возросло в три-пять раз, тогда как число людей с психическими заболеваниями сколь-нибудь заметно не изменилось. И вообще рост самоубийств зафиксирован среди людей, психические заболевания у которых не были отмечены.

Далее он отверг «расовый» фактор, указав на то, что рост самоубийств затронул в первую очередь молодежь и людей среднего возраста, а фактор принадлежности к определенному народу должен действовать на людей всех возрастов одинаково. Подобным образом на основании анализа статистических данных он опроверг влияние и других факторов.

В результате такого «очищения поля» у него остались факторы, которые можно рассматривать как причины, обуславливающие самоубийства. Их он сформулировал как частные корреляции с динамикой самоубийств: «мужчины сводят счеты с жизнью чаще, чем женщины; горожане чаще, чем сельские жители; люди одинокие чаще, чем семейные; протестанты чаще, чем католики; католики чаще, чем иудеи…» и так далее. Таким образом, он сформулировал некоторое множество частных корреляций, причем все они имеют социальный характер, следовательно, и причины самоубийств должны быть социального плана. Далее сравнительный анализ этих частных корреляций позволил ему сделать следующий вывод: «Число самоубийств обратно пропорционально степени интеграции тех социальных групп, в которые входит индивид». Поэтому в современном ему обществе наличие семьи, детей, жизнь в сельской местности, принадлежность к религиозной конфессии, объединяющей людей, являются социально-интегрирующими факторами и снижают число самоубийств.

Для Дюркгейма современный капитализм был больным обществом, и рост числа самоубийств – это демонстрация его болезненности. Он определяет типы самоубийств, характерные для этого общества. Это «эгоистическое» самоубийство, основа которого разрыв социальных связей в обществе, крайний индивидуализм его членов, распространение одиночества. Также для него характерен «аномический» тип самоубийства. Понятие «аномии» ввел в социологию именно Дюркгейм, и оно в дальнейшем заняло в социологии чрезвычайно важное место. Рост самоубийств такого типа происходит вследствие разрушения системы норм и ценностей в данном обществе, регламентирующих поведение человека, отсюда у человека возникает ощущение постоянной «неправильности» своего поведения, неверности совершаемых поступков, и такое состояние усиливает склонность его к совершению самоубийства.

Он утверждает, что в теперешнем, находящемся на переломе капиталистическом обществе эти два типа самоубийства и дают весь рост числа самоубийств. Этим типам он противопоставляет еще один (иногда он говорит о двух разных типах) тип самоубийств, которых, напротив, в данном обществе случается все меньше. Он характерен скорее для традиционного общества, где преобладает механическая солидарность коллективистского общества. Это «альтруистическое» самоубийство, которое говорит о том, что индивид полностью поглощен обществом и беспрекословно выполняет его нормы и требования. Он сам приводил пример такого самоубийства, указывая на индийское общество, где женщина всходит на погребальный костер вслед за своим умершим мужем. Для традиционных обществ, характеризующихся господством коллективных представлений, такое поведение нормально, но в современном обществе оно характерно только в исключительных случаях, при стихийных бедствиях, войнах и т.п.

Еще один тип, который Дюркгейм выделяет с меньшей определенностью,– это «фаталистическое» самоубийство. Иногда он полагает его разновидностью альтруистического самоубийства. Совершается оно вследствие избытка регламентации поведения человека, которое воспринимается им как невыносимое. Разница с альтруистическим самоубийством все-таки здесь достаточно очевидна. При альтруистическом самоубийстве человек приносит себя в жертву некоему целому, общему для многих людей: скажем, родине, религиозным принципам, традициям народа и т.п. Но фаталистическое самоубийство совершается скорее в протест против этого целого, этих традиций, обычаев, норм. Человек противостоять им не может, но не может их уже и выносить – само самоубийство является актом протеста.

Можно привести пример из недавнего советского прошлого. В 80-х годах по среднеазиатским республикам прокатилась волна самосожжений, сжигали себя матери семейств в знак протеста против семейного рабства, выражавшегося в нескончаемой работе на хлопковых полях. Они вместе с детьми помногу месяцев жили на этих полях и работали, тогда как мужчины разобрали себе самые «тяжелые» работы дома, в селе: чайханщик, приемщик хлопка, учетчик, председатель и т.п. Без фактически бесплатного женского и детского труда не было бы большого узбекского или туркменского хлопка. Эти самоубийства, по сути, послужили одной из главных причин резкого сокращения хлопкового поля в республиках.

Общий вывод таков: на уровень самоубийств в обществе влияют объективно существующие коллективные силы, представления. Именно они и лежат в основе либо роста числа самоубийств, либо уменьшения, а индивидуальные психологические склонности, так сказать, выбирают жертву. Уровень самоубийств определяется социальными причинами, а с кем конкретно они случаются, зависит от психологических характеристик или просто случая.

Дюркгейм полагал своей заслугой, что исследованием самоубийства он неопровержимо продемонстрировал социальную обусловленность человеческого поведения. Эта книга, кроме того, представляет собой первую попытку написания теоретической социологической концепции в облике исследования, то есть она внешне построена как социологическое исследование. Правда, только внешне: он сначала сформулировал проблему, потом представил уже существующие факторы, объясняющие эту проблему, а затем осуществил анализ этих и других факторов на основе имеющихся эмпирических данных. На самом деле эмпирического исследования у него не получилось: анализ факторов, отбрасывание одних и принятие других как причин поведения совершалось на основе обычного для социологии XIX века философского рассуждения, где эмпирические данные уместно привлекаются потом для иллюстрации уже очевидных для автора утверждений.

Но все равно это был первый замах, заявка на построение социологической теории для объяснения определенного вида человеческого поведения как теории, опирающейся на надежные и вполне исчерпывающие эмпирические данные. В этом смысле книга «Самоубийство» была первым прообразом современной социологии, той социологии, какой она стала после первой мировой войны и в которой вы намереваетесь работать и зарабатывать. По крайней мере, многие из вас.

Теперь относительно его исследования религии. Дюркгейма можно назвать отцом-создателем социологии религии, правда, не единственным ее отцом. Он четко сформулировал радикально социологический взгляд на религию. В каком смысле социолога интересует религия? Только как регулятор социального поведения. Религия – то пространство, где создаются моральные нормы и ценности, традиции, которые регламентируют человеческое поведение. Исходя из этого, главное в религии не учение, не боги, а религиозная деятельность, в которой как раз и создаются коллективные представления, и благодаря им общество обретает единство, целостность. Они выполняют интегрирующую роль в обществе, объединяют людей единством понимания того, что хорошо-плохо, можно-нельзя, справедливо-несправедливо. Это происходит благодаря делению посредством религии жизни людей на сакральную часть и повседневную, обыденную. Участие в священных ритуалах, обрядах делают религиозные принципы, представления священными и определяющими также и обыденную человеческую деятельность. В свою очередь, религиозные представления детерминированы уровнем развития общества, общественной средой. Иначе говоря, религия такова, какой она требуется данному обществу. Более того, по сути своей, в религиозных представлениях выражается неодолимая сила влияния общества на поведение людей, поэтому вполне могут существовать религии без бога, поскольку, по Дюркгейму, единственным подлинным богом любой религии является общество: «Общество есть бог», – истинный бог.

Для социолога все религии есть фантастическое отображение всемогущества, неодолимой силы общества как целого над человеческим поведением, судьбой человека. Отсюда чрезвычайная важность для любых религий общих ритуалов, празднеств, обрядов, которые рождают чувство единства, цельности, совместного экстаза, благодаря чему религиозные принципы и представления обретают святость, всемогущество, право подчинять человеческие поступки своим требованиям. По его мнению, в кризисные периоды разрушения старых ценностей и религий человечество способно создавать новые, отвечающие новым его потребностям, которые рождаются в новых коллективных экстатических действиях, ритуалах, празднествах.

Если подходить меркой Дюркгейма, то советский социализм был религией. Он совершенно подходит под его определение религии, там есть священные ритуальные действия и предметы. Например, партсобрания со столом, покрытым красной материей, за которым сидит президиум, человеком, вещающим, которому все должны внимать или демонстрировать внимание дружным поднимание рук по команде председателя «за» или «против». Праздник «день 7 ноября – красный день календаря», когда «все на улице красно» и всем надо на ритуальное шествие перед трибунами с любимыми начальниками с ритуальными предметами в руках и ритуальными криками перед этими трибунами. Подобные ритуальные действия жестко регламентированы, как и положено в религиях, есть и ритуальные персонажи, как, скажем, генеральный партийный секретарь, который воплощает в себе мудрость всех предыдущих и своей собственной добавляет, потому все обязаны непременно изучать его творения. Может быть, в безумии современных концертов и дискотек рождается новая религия, кто знает?

В завершение можно сказать, что Дюркгейм был в социологии образцом цельности. Классический позитивист, продолжатель дела Конта, Спенсера, Милля по созданию социологии как объективной и достоверной науки. Социальный оптимист, который твердо уверен, что общество постепенно, эволюционно совершенствуется, и социология является важнейшим инструментом этого совершенствования. Моралист, полагающий, что моральные нормы – это важнейший способ регуляции общественной жизни. Его можно назвать совершенным воплощением Огюста Конта, социологом, по заветам Конта развившим его проект науки об обществе.

По социологии

Тема «Основные социологические концепции развития общества»

Выполнила
Студентка гр.ЭМС 07-А
Алиева Гулизар

Проверила
Кокорская О.И.

Общество – уникальный способ организации социальных связей и взаимодействия людей, обеспечивающий удовлетворение их основных потребностей; самодостаточный, самоорганизованный и самовоспроизводящий.
Существуют две основные теории развития общества: теория линейного развития и теория циклического развития общества.

Рассмотрим основные концепции теории линейного развития.

Марксистская теория смены общественно- экономических формаций.

Марксистская теория общественно-экономических формаций представляет собой одну из разновидностей более широкого подхода к истории. Он заключается во взгляде на всемирную историю как на один единый процесс поступательного, восходящего развития человечества. Такое понимание истории предполагает существование стадий развития человечества в целом. Возник унитарно-стадиальный подход давно. Он нашел свое воплощение, например, в делении истории человечества на такие стадии, как дикость, варварство и цивилизация (А. Фергюсон и др.), а также в подразделении этой истории на охотничье-собирательский, пастушеский (скотоводческий), земледельческий и торгово-промышленный периоды (А. Тюрго, А. Смит и др.). Тот же подход нашел свое выражение и в выделении вначале трех, а затем четырех всемирно-исторических эпох в развитии цивилизованного человечества: древневосточной, античной, средневековой и новой (Л.Бруни, Ф.Бьондо, К.Келер и др. Такого рода вариант унитарно-стадиального понимания истории точнее всего следовало бы назвать унитарно-плюрально- стадиальным. Но данное слово чрезмерно неуклюже. Исходя из того, что для обозначения такого взгляда на историю иногда применяют слова "линейный" или "линеарный".

Теория постиндустриального общества.

Основателем концепции постиндустриального общества стал выдающийся американский социолог Даниэл Белл. В вышедшей в 1973 году книге «Грядущее постиндустриальное общество» он подробно изложил свою концепцию, тщательно анализируя основные тенденции в изменении отношений секторов общественного производства, становлении экономики услуг, формировании научного знания как самостоятельного элемента производственных сил.
Однако сам термин «постиндустриальное общество» появился в США еще в 50-ые годы, когда стало ясно, что американский капитализм середины столетия во многом отличается от индустриального капитализма, существовавшего до Великого Кризиса 1929 - 1933 годов.
Капитализм 50-х уже не был похож на тот классический американский и европейский капитализм начала века, о котором писал Маркс – городское общество уже нельзя было строго разделить на буржуазию и пролетариат, ведь благосостояние простого рабочего росло, и, к тому же, начал появляться средний класс, состоящий из людей, занимающих достаточно престижные позиции в обществе, которых, вместе с тем, нельзя было отнести ни к господствующему, ни к угнетаемому классу. Вместе с тем рост производства вызвал расширение корпораций. Если в начале века корпорации занимались лишь крупными производством (железными дорогами, добычей и переработкой нефти), то во второй половине века они захватили даже те секторы экономики, в которые традиционно занимали частные собственники или мелкие фирмы. Также стали появляться крупнейшие транснациональные корпорации. В то же время техника, используемая в производстве, все более усложнялась, что вызвало потребность в квалифицированных кадрах и увеличило ценность научного знания.
С конца 60-х термин «постиндустриальное общество» наполняется новым содержанием – возрастает престиж образования, появляется целый слой квалифицированных специалистов, менеджеров, людей умственного труда. Сфера услуг, науки, образования постепенно начинает преобладать над промышленностью и сельским хозяйством, где тоже активно используются научные знания. В 50 – 70 годы стало очевидно, что человечество вступает в новую эпоху.
Переход к новому типу общества – постиндустриальному происходит в последней трети XX века. Общество уже обеспечено продовольствием и товарами, и на первый план выдвигаются различные услуги, в основном связанные с накоплением и распространением знаний. А в результате научно-технической революции произошло превращение науки в непосредственную производительную силу, которая стала главным фактором и развития общества, и его самосохранения.
Вместе с этим у человека появляется больше свободного времени, а, следовательно, и возможностей для творчества, самореализации. Однако не стоит думать, что в скором будущем техника окончательно освободит человека от работы. С появлением автоматики производство стало эффективней, и теперь вместо того, чтобы самому крутить ручку станка, человек стоит за пультом и задает программу для сразу нескольких станков. Это вызвало изменения в социальной сфере – для работы на предприятии, где используется автоматика, нужны не рабочие со средним образованием, а менее многочисленные, но квалифицированные специалисты. Отсюда возросший престиж образования и увеличение численности среднего класса.
В это время технические разработки становятся все более наукоемкими, теоретические знания приобретают наибольшее значение. Распространение этого знания обеспечивает сверхразвитая сеть коммуникаций.
Белл сформулировал основные признаки такого общества: создание экономики услуг, доминирование слоя научно-технических специалистов, центральная роль теоретического научного знания как источника нововведений и политических решений в обществе, возможность самоподдерживающегося технологического роста, создание новой «интеллектуальной» техники. Анализируя новые черты в экономике, Белл сделал вывод, что в обществе наметился переход от индустриальной стадии развития к постиндустриальной, с преобладанием в экономике не производственного сектора, а сектора услуг.
Теория постиндустриального общества позже была развита в работах З. Бжезинского, Дж. Гэлбрейта, Э. Тоффлера и других. В 90-е годы концепцию постиндустриального общества многие исследователи связывают с понятием информационного общества, а иногда эти понятия рассматриваются как синонимы.
Рассматривая эту концепцию, всегда необходимо помнить две очень важных детали: Во-первых Белл прогнозировал появление нового типа общества, а не исследовал уже готовое «постиндустриальное общество», а, во-вторых, концепция постиндустриального общества описывает страны с развитой экономикой - США, страны запада и Японию, а, если быть строже, только США.
Теория постиндустриального общества сейчас стала основной альтернативой традиционному марксистскому учению об обществе, поэтому две этих противоборствующих концепции будут сравниваться на протяжении всей работы.

Теория модернизации.

Термин «модернизация» в переводе с английского означает осовременивание и обозначается наличием ряда характеристик, свойственных современному обществу.
Существуют различные интерпретации понятия модернизации. П. Штомпка выделяет три значения данного понятия. Согласно его мнению, в первом, общем смысле, модернизация – это синоним всех прогрессивных социальных изменений, когда общество движется вперед. В этом смысле выход из пещер и строительство первых укрытий, столь же явный пример модернизации, как и приход автомобилей на смену лошадиным повозкам или компьютеров на смену пишущим машинкам. Однако он считает, что применительно к теории модернизации ближе следующие две интерпретации данного понятия: в первом смысле понятие «модернизации» тождественно понятию «современности» и означает комплекс социальных, политических, экономических, культурных и интеллектуальных трансформаций, происходивших на Западе с XVI-го века и достигших своего апогея в XIX-XX веках. Сюда включаются процессы индустриализации, урбанизации, рационализации, бюрократизации, демократизации, доминирующего влияния капитализма, распространения индивидуализма и мотивации успеха, утверждения разума и науки и т.д. Модернизация в этом смысле означает достижение современности, «процесс превращения традиционного, или дотехнологического общества, по мере его трансформации, в общество для которого характерны машинная технология, рациональные и секулярные отношения, а также высоко дифференцированные социальные структуры». Классические социологические работы по модернизации в этом смысле принадлежат Конту, Спенсеру, Марксу, Веберу, Дюркгейму и Теннису.
Во втором смысле термин «модернизация» относится к отсталым или слаборазвитым обществам и описывает их усилия, направленные на то, чтобы догнать ведущие, наиболее развитые страны, которые сосуществуют с ними в одном историческом времени, в рамках единого глобального общества. Другими словами, в таком случае понятие «модернизация» описывает движение от периферии к центру современного общества. В самом общем виде модернизация характеризуется как общественно-исторический процесс, в ходе которого традиционные общества становятся прогрессивными, индустриально развитыми.
В общем виде модернизация определяется как переход от традиционного общества к современному, которое, по мнению В. Федотовой, включает в себя прежде всего коренное отличие от традиционного, т.е. ориентацию на инновации, преобладание инноваций над традицией, светский характер социальной жизни, поступательное (нециклическое) развитие, выделенную персональность, преимущественную ориентацию на инструментальные ценности, индустриальный характер, массовое образование, активный деятельностный психологический склад и т.д.
С момента появления по настоящее время теория модернизации эволюционировала и прошла ряд этапов. Период популярности этой теории в их классическом, первоначальном виде приходится на 50-е и середину 60-х гг. прошлого столетия в связи с работами М.Леви, Э. Хагена, Т. Парсонса, Ш. Эйзенштадта, Д. Эптера и др. Основополагающими категориями в теориях модернизации стали понятия «традиция» («традиционное общество») и «современность» («современное общество»). Суть этой теории на начальных этапах ее формирования сводилась к трактовке эти категорий как абсолютных противоположностей. Модернизацию представляли как процесс вытеснения традиции современностью, или восходящего развития от традиционного общества к современному. В первоначальных теориях модернизации процесс перехода от традиционного общества к современному характеризовался как революционный, т.е. считалось, что переход от традиции к современности требует коренных, радикальных изменений в моделях социальной жизни; сложный, т.е. включает изменения во всех без исключения областях человеческой мысли и поведения; системный, т.е. изменения в одной сфере обязательно вызывает изменения и в остальных сферах; глобальный, т.е. зародившись в Европе XV-XVI вв., с течением времени охватил все страны мира; длительный, т.е. имеет протяженность во времени, причем темпы этого процесса ускоряются; поэтапный; порождающий сближение общественных систем: поскольку современные общества в отличие от разнотипных традиционных имеют целый ряд однотипных характеристик, постольку и продвижение традиционных обществ к современности будет сопровождаться нивелированием их культурных систем; необратимый: считалось, что направление изменений для всех типов общество будет одним и тем же; прогрессивный, т.е. способствует улучшению материального и культурного благосостояния человека и т.д. О.А. Осипова отмечает, что на первых этапах формирования теории модернизации научные взгляды на традицию, по существу, мало отличались от толкования традиции учеными XIX века. Традиция, за редким исключением, трактовалась как тормоз в истории, как исключительно консервативная сила, которая противостоит нововведениям и которую, следовательно, необходимо преодолеть и сломать с тем, чтобы обеспечить условия для внедрения всего нового .
В конце 50-х, а особенно начиная с середины 60-х гг. стала нарастать критика ранних теорий модернизации, которая постепенно подорвала большинство положений, выдвигавшихся в них. Главным фокусом этой критики стала неспособность объяснить разнообразие переходных обществ, присущей им внутренней динамики, а также возможности самостоятельного развития современных дифференцированных политических и экономических комплексов.
Критика ранних подходов к модернизации была направлена против дихотомии традиция – современность, в том числе на выявление неисторичности и западноцентричности этой модели.
В первой половине 60-х гг. был опубликован ряд страноведческих социологических и политологических исследований, посвященных различным аспектам модернизации в странах Востока. В числе работ необходимо назвать исследования К. Гирца, М.Зингера, М.Леви, Д.Эптера и др. Особое внимание и ранее всего привлек к себе вопрос о путях модернизации Японии, где модернизация была осуществлена в рамках национальной традиции, поставив тем самым под сомнение основные положения начальных теорий модернизации. Это обстоятельство позволяло говорить о том, что модернизация традиционного общества может протекать в рамках национальной традиции и не должна с неизбежностью и во всех случаях сопровождаться ее радикальной ломкой, как это ранее утверждалось. Внимание ученых привлек вопрос о том, что же именно в конкретной традиции препятствует, а что способствует процессу модернизации. Важным соображением, существенно обогатившим научные представления того периода, стал тезис о системной жизнеспособности так называемых переходных систем. Традиция под напором сил современности не сдавала своих позиций, как того ожидали; она обнаружила значительные адаптивные способности, порождая специфически национальные формы модернизации. Подтверждению этой мысли послужили работы Ф. Риггса, М.Зингера, Д.Левина, К.Гирца, показавших каким образом традиционные институты и социальные группы, реорганизуясь, эффективно приспосабливаются к изменяющимся условиям.
В 60-70-х гг. продолжается критика идеи модернизации как с эмпирической точки зрения, поскольку многие ее утверждения противоречили очевидным историческим фактам, так и в теоретическом плане. Отмечалось, что попытки модернизировать общество чаще всего не приводит к обещанным результатам. Масштабы нищеты в отсталых странах увеличились, вместе с тем наблюдались и другие многочисленные побочные эффекты. Уничтожение традиционных институтов и жизненных укладов нередко влекло за собой социальную дезорганизацию, хаос и аномию, рост девиантного поведения и преступности. Критики указывали на ошибочность прямого противопоставления традиции и современности и приводили примеры преимуществ в некоторых областях. Не только современные общества включают в себя многие традиционные элементы, но и традиционные общества, в свою очередь, нередко обладают такими чертами, которые обычно считаются современными. Кроме того, модернизация способна усиливать традицию (С. Хантингтон, З. Бауман). Традиционные символы и формы лидерства могут оказаться жизненно важной частью ценностной системы, на которой основывается модернизация (Дж.Гасфилд). Оппоненты теории модернизации и отмечали большую роль внешнего, глобального контекста и внутренних причин. Была поставлена под сомнение и строгая последовательность стадий модернизации: «Те, что пришли позднее, могут быстро модернизироваться благодаря революционным средствам, а также опыту и технологиям, которые они заимствуют у своих предшественников. Таким образом, весь процесс может быть сокращен. Предположение о строгой последовательности фаз (предварительное состояние, начальная фаза, переход к зрелости и т.п.), которые должны пройти все общества, похоже ошибочно» (С. Хантингтон, Д. Белл).
Таким образом, во второй половине 80-х гг. окончательно складывается концепция «модернизации в обход модернити» - модернизации, при сохранении национальной культуры без жесткого навязывания обществу западных ценностей (А.Абдель-Малек, А.Турен, Ш.Эйзенштадт). Как отмечал А.Турен, реальный ход модернизации в последнее время опроверг либерально-рационалистический универсализм, который полагал, что модернизация продвигается самим Разумом, наукой, технологией, путем развития системы образования. Но на смену приходит не партикуляризм - «вера в особый путь» для каждой страны, а синтез универсализма и партикуляризма. Поиски такого синтеза становятся главной проблемой стратегии развития многих стран, поскольку нарушение равновесия между современностью и традиционностью ведет к неудаче преобразований и острым социальным конфликтам. По мнению Турена, судьба мира зависит от того, будет ли наведен мост между Разумом и культурами, современностью и национально-культурной идентичностью народов, между развитием как универсальной целью и культурой как ценностным выбором, экономическим развитием и социальными преобразованиями.
Казавшаяся несколько устаревшей, теория модернизации с 80-х гг. возрождается вновь. Интерес к ней усиливается с распадом коммунистического блока и переходом их на капиталистический путь развития. В ответ на призыв возродить исследования модернизации (Ш.Эйзенштадт, М.Леви) были выдвинуты «теории неомодернизации» (Э.Тирикьян), «теории постмодернизации» (Дж.Александер), теории экологической модернизации (Э.Гидденс, У.Бек). Реанимированная и пересмотренная теория модернизации учла опыт посткоммунистического мира и действительно видоизменила, смягчила свои ключевые понятия. (П.Штомпка).
С точки зрения неомодернизации, модернизация рассматривается как исторически ограниченный процесс, узаконивающий институты и ценности современности: демократию, рынок, образование, разумное администрирование, самодисциплину, трудовую этику и т.д. .
Р.Инглхарт, отмечая в качестве ключевых аспектов модернизации индустриализацию, урбанизацию, рост профессиональной специализации и повышение уровней формального образования в любом обществе, считает, что в последние десятилетия зрелые индустриальные общества вышли в своем развитии на поворотную точку и стали двигаться в новом направлении, которое можно назвать «постмодернизацией». Согласно его мнению, постмодернизация меняет характер базовых норм политической, трудовой, религиозной, семейной, половой жизни. «И тем не менее этот термин имеет важное значение, - пишет он, - поскольку в нем заложен определенный концептуальный смысл, согласно которому процесс, называющийся модернизацией, уже не является самым последним событием в современной истории человечества и социальные преобразования развиваются сегодня совершенно в ином направлении». По мнению ученых, постмодернизация предусматривает отказ от акцента на экономическую эффективность, бюрократические структуры власти и научный рационализм, которые были характерны для модернизации, и знаменует переход к более гуманному обществу, где самостоятельности, многообразию и самовыражению личности предоставляется большой простор.
Немаловажное место в изучении теории модернизации имеет теория экологической модернизации, которая зародилась в 80-х гг. и развивается в настоящее время в западной науке в рамках социально-экологической традиции. На постсоветском пространстве данная теория представлена работами О.Яницкого и И.Кулясова. Одним из первых эту теорию начал разрабатывать нидерландский социолог А. Мол, утверждающий, что данная теория ставит целью понять и интерпретировать, как модернистское индустриальное общество справляется с экологическим кризисом.
Наиболее важными теориями такого рода считаются теория позднего модерна Э.Гидденса и теории рефлексивной модернизации и общества риска У. Бека. В их работах экологический фактор показан как играющий в настоящее время определяющую роль в общественном развитии. Оба автора рассматривают взаимодействие природы и общества, в первую очередь, как продуцирующие постоянные риски. Э.Гидденс полемизировал с теми, кто считал, что современное общество – это постмодернистское или другое «пост», считая современную эпоху радикализированным или универсализированным модерном, за которым может последовать постмодерн, которое будет нечто отличное от того, как его представляли ученые до Гидденса. Э. Гидденс выделяет три основные черты, определяющие характер современного общества от досовременного: 1) это во много раз возросшая скорость изменения социальных процессов, особенно – скорость изменения технологии; 2) это втягивание социально и информационно различных районов мира во взаимодействие друг с другом, что в конечном счете выразилось в процессе глобализации; 3) изменение внутренней природы современных институтов . Согласно теориям экологической модернизации, изменение технологии и техники вызывает уже не только ускорение социальных процессов, но и экологических. Глобализация способствует распространению экологической модернизации. К взглядам Гидденса на место риска в современном обществе близки взгляды У. Бека, который особое внимание уделял экологическим рискам . Оба эти исследователи подчеркивали, что природа перестает быть естественной рамкой для социальных систем, т.е. больше не может рассматриваться как «окружающая среда», превращаясь в «сотворенную среду» обитания и жизнедеятельности человека. Современная эпоха приходит к «концу природы» в смысле, что она утрачивает свойство внешности по отношению к человеку и социуму, а все больше превращается в систему, структурированную человеком и подчиненную в своем развитии требованиям социальной организации и социального знания . Таким образом, по Гидденсу и Беку, в контексте позднего модерна разделение на естественную и социальную среды теряет смысл. Общество со всеми его системами – экономической, политической, семейной культурной – нельзя воспринимать автономным от среды. Экологические проблемы становятся не проблемами окружающей среды, а в своем генезисе и последствиях – это целиком общественные проблемы.
С момента возникновения теории модернизации ее создатели взяли на вооружение междисциплинарный подход к объяснению и обоснованию общественного развития. В рамках этой теории попытались объединиться представители самых разных наук - социологи, экономисты, этнологи, политологи, социальные психологи, экологи. Именно такой союз позволил этой теории стать весьма влиятельным направлением общественно-теоретической мысли.
Модернизация предполагает социальные, экономические, политические, экологические, демографические, психологические изменения, претерпеваемые обществом традиционного типа в процессе его трансформации в общество современного типа.
Можно выделить ряд критериев модернизации в различных отраслях общественной жизни. Например, в социальной сфере базовой социальной единицей во все большей степени становится индивид, а не группа; происходят дифференциация – передача отдельных функций, ранее принадлежавших семье, специализированным социальным институтам; формализация – подход к социальным институтам как действующим на основе абстрактных и универсальных законов и правил, предполагающий доминирующую позицию науки и экспертов; разделение сфер частной и общественной жизни; ослабление родственных уз; рост профессиональной специализации; рост формального образования, улучшение качества жизни; в демографическом плане - снижение рождаемости, увеличение продолжения жизни, рост численности городского населения и сокращение сельского. В экономической сфере – технологическое развитие, основанное на использовании научного (рационального) знания, появление вторичного (индустрия, торговля) и третичного (услуги) секторов хозяйства, углубление общественного и технического разделения труда, развитие рынков товаров, денег и труда, обеспечение устойчивого экономического роста; в политической – образование централизованных государств; разделение властей; возрастание политической активности масс; формирование, развитие и распространение современных институтов и практик, а также современной политической структуры. Опыт модернизирующихся стран показал, что институты и практики могут как соответствовать современным западным моделям, так и отличаться от них. Таким образом, под современными политическими институтами следует понимать не слепок с политических институтов стран развитой демократии, а те политические институты и практики, которые в наибольшей степени способны обеспечивать адекватное реагирование и приспособление политической системы к изменяющимся условиям и вызовам современности.
В духовной области происходит изменения в ценностных ориентациях социальных групп, возникает необходимость освоения новых ценностей, соответствующих современным реалиям, секуляризация образования и распространение грамотности, многообразие течений в философии и науке, религиозный плюрализм, развитие средств распространения информации, приобщение крупных групп населения к достижениям культуры.
Культура – один из важных моментов в изучении процессов модернизации. Она пронизывает любой аспект общественной жизни. В процессе модернизации не менее важным является замена устарелых культурных привычек и обычаев новыми и продуктивными системами культурных ценностей. А.П.Манченко предлагает понятие «культурошок», которого определяет как стремительный и глубокий процесс изменений экономических, социальных, политических и мировоззренческих структур и отношений, в ходе которого большинство утвердившихся ранее ценностей, концепций, норм поведения и направлений мысли неожиданно становятся устаревшими и ненужными . Одним из широко исследуемых проблем модернизации является проблема конфликта ценностей. Признается, что многие ценности западной культуры не подходят и потому не уживаются в некоторых культурных средах. Индивидуализм в некоторых случаях признается как чисто западный продукт. В связи с этим представляет интерес изучения западными учеными проблемы «современной личности».
Влияние на человека процессов современности формируют в нем также личностные установки, качества, ценности, привычки, которые являются предпосылками для эффективного функционирования современного общества. Некоторые авторы пытались выделить «личностный синдром», «современный менталитет» (Р.Белла) или модель «современного человека» (А. Инкелес). Классическое исследование по данному вопросу было проведено в 70-х гг. под эгидой Гарвардского проекта по социальным и культурным аспектам развития. Сравнительное изучение шести стран – Аргентины, Чили, Индии, Израиля, Нигерии и Пакистана – позволили построить аналитическую модель современной личности. Были выявлены следующие качества: открытость экспериментам, инновациям и изменениям; готовность к плюрализму мнений и даже к одобрению этого плюрализма; ориентация на настоящее и будущее, а не на прошлое; экономия времени, пунктуальность; уверенность в способности организовать жизнь так, чтобы преодолевать создаваемые ею препятствия; планирование будущих действий для достижения предполагаемых целей как в общественной, так и в личной жизни; вера в регулируемость и предсказуемость социальной жизни (экономические законы, торговые правила, правительственная политика), позволяющие рассчитывать действия; чувство справедливости распределения, т.е. вера в то, что вознаграждение не зависит от случая, а по возможности соответствует мастерству и вкладу; высокая ценность формального образования и обучения; уважение достоинства других, включая тех, у кого более низкий статус или кто обладает меньше властью.
«Для теоретиков модернизации, - пишет В. Рукавишников, - «человек современный (modern man)» - это по сути дела не кто иной как представитель западной культуры – независимо мыслящий, и социально, и политический активный индивидуалист самостоятельно добивающийся успеха в жизни («self-made man») и признающий право других действовать подобным же образом, соревнуясь с ними за место на вершине дохода и власти .
Существует различная типология модернизации. В самом общем виде специалисты различают две основных разновидностей модернизации: органическая и неорганическая
и т.д.................

Введение

Энтони Гидденс является представителем нового направления в современной социологии. Его теория структурации пытается объяснить проблемы трансформации социального. Осмысливая проблемы изменения общества, Гидденс выступает против таких оснований социального мышления, как натурализм, эволюционизм, позитивизм, структурализм (при этом из каждого направления делает выжимку, поскольку считает, что разумное зерно есть в каждом из этих течений). Основой для критики подобных направлений являются «подводящие законы». То есть, прописывается какой-либо универсальный закон, а потом реальность интерпретируется с точки зрения этого закона, причем реальность может и не соответствовать постулатам закона. Основываясь на этом положении, Гидденс утверждает, что не существует общих законов о социальных процессах, а все теоретические понятия - это способы осмысления реальности.

Пьер Бурдье - французский социолог, философ, культуролог - несомненно является одной из наиболее значимых фигур современной социологии.

Социологическая теория Пьера Бурдье строится вокруг трёх основных категорий: «поле» - «капитал» - «габитус»; и включает множество взаимосвязанных понятий, дающих возможность обращаться к анализу самых разнообразных социальных явлений. Зарождение и формирование этого подхода, названного «генетическим структурализмом», следует рассматривать в контексте той интеллектуальной и социальной ситуации во Франции, которая и обусловила возможности становления Пьера Бурдье как учёного. В его студенческие годы в социальных науках сначала безраздельно господствовала философия, а затем наибольший авторитет получила антропология. Несмотря на то, что именно во Франции социология впервые стала университетской дисциплиной и имела прочные академические традиции, в качестве учебного курса в то время она не получила должного развития и считалась непрестижной специализацией. Свой выбор в пользу социологии П. Бурдье объясняет стремлением к серьезности и строгости, желанием решать не отвлеченные познавательные задачи.

1. Интегральная теория Э. Гидденса как синтез объективистской и субъективистской парадигм в социологии

капитал конструктивизм бурдье гидденса

Стремление к построению универсальных объяснительных моделей свойственно любому дисцилинарно-организованному знанию. Интегральные теории призваны, прежде всего, преодолеть «узость» интерпретации и анализа проблемных ситуаций с точки зрения двух доминирующих в научной дисциплине позиций. Такие известные исследователи методологии науки, как Т. Кун, К. Поппер, И. Лакатос, П. Фейерабенд, придерживались вариантов научной динамики, когда в дисциплинарном поле предполагается наличие этапов революционного пересмотрения теоретических представлений. Так, Т. Кун полагает важнейшей моделью метатеоретических оснований науки понятие «парадигмы», И. Лакатос в этой функции рассматривает «научно-исследовательскую программу», С. Тулмин - «когнитивную популяцию» и др. В отечественной науке данная проблемная область разработана В.С. Степиным. На данном этапе развития социология позиционируется как «полипарадигмальная» научная дисциплина. Основными парадигмами являются объективистская (восходящая к интерпретации общества с позиций «объяснения»: трактовки позитивистов О. Конт, Г. Спенсер и др.) и субъективистская (ориентированная на позицию «понимания»: трактовка М. Вебера и др.) модели. В концепциях современных социологов Э. Гидденса (теория структурации), Ю. Хабермаса (теория коммуникативного действия и П. Бурдье (теория социального пространства и поля) осуществляется попытка преодоления дихотомии объективистской и субъективистской парадигм на основе их синтеза.

Обратимся к анализу одной из них. Энтони Гидденс - один из самых оригинальных и продуктивных социологов современности. Спектр изучаемых Гидденсом проблем весьма широк: творчество английского социолога представляет собой комплексный междисциплинарный анализ разнообразных проблем, являющихся предметом исследования различных наук - социологии, философии, психологии, политологии, правоведения и многое другое К наиболее важным теоретическим достижениям Гидденса относится построение ученым интегральной теории изучения устройства общества позднего модерна с акцентом на глобальном синтезе субъективизма и объективизма, статики и динамики. Такой подход в теории Гидденса служит фундаментом для разработки актуальных проблем социологического знания. Гидденс ставил перед собой задачу заново переосмыслить историю общества и пересмотреть сложившееся представление о современности. Проведя тщательный критический анализ теорий общества, он в начале 1980-х гг. разработал теорию структурации, а затем взялся за основательное исследование понятия «рефлексивного модерна». Гидденс пытался применить построенную им теорию, которая делает упор на понятие «выбор», совершаемый субъектом в мире «искусственной неопределенности», к практическому исследованию происходящих изменений. Социолог не описывает современность в терминах постмодерна. В этом Гидденс солидарен с точкой зрения Ульрика Бека, который говорит о том, что, по сути, «пост» - кодовое слово для выражения растерянности ученого, запутавшегося в новых веяниях. Оно просто указывает на нечто такое, чего оно не может назвать, оставаясь в плену знакомых явлений. Об информационном обществе (по крайней мере, непосредственно) Гидденс также писал мало. Его не интересовало обсуждение этого вопроса, главным образом потому, что он скептически относился к самой идее такого общества. С его точки зрения, сегодня мы живем в эпоху «радикального модерна», отмеченную масштабным проявлением особенностей, которые вообще присущи современному обществу. Он утверждает, что хотя обычно предполагают, что мы только вступаем в новую эпоху информатизации, на самом деле современное общество было «информационным» с самого своего начала. Теоретические построения Гидденса приводят к тому, что особое значение, которое приписывается инфомации, она имела еще в далеком прошлом, а то, что сегодня информация приобрела еще большую ценность, - не повод, чтобы говорить о сломе одной системы и возникновении новой, на чем настаивал Дениел Белл, вводя понятие постиндустриального общества. Другими словами, Гидденс считает, что в современном обществе произошла «информатизация» социальных связей, но это не значит, что мы приближаемся к новому «информационному обществу».

Как отмечают критики Гидденса - профессор социологии Техасского университета Степан Мештрович, ирландский социолог Стивен Лойал и др. - взгляды английского ученого значительно изменялись под воздействием социального контекста.

Глубокая перестройка концептуальных оснований в западной социологии может быть понята как реакция на «декомпозицию идеи общества». Так, после распада теории так называемого «организованного модерна» на рубеже 60-70-х гг. ХХ в., образовались два направления социальной мысли, цель которых - восстановление репрезентационных способностей социальной теории, находящейся в кризисе и теряющей свое значение как моральной и политической доктрины, способной быть руководством для практики. Теория «организованного модерна» стремилась выразить идею всеобъемлющей конвенциализации социальных практик, что являлось средством уменьшения общественной неопределенности, вытекающей из автономии действующих индивидов, путем организации действий на основе принципов социальной приемлемости и функциональности. По мнению белорусского исследователя В.Н. Фурса, «организованный модерн» проявил себя во всех сферах жизнедеятельности общества:

В экономической сфере «организованный модерн» представлял собой «фордизм» как специфическую модель организации социально- экономических процессов, основанную на социальном компромиссе между капиталом, трудом и государством.

В политической - «организованную демократию» как форму эффективной институциализации спонтанной политической активности.

В интеллектуальной - «коалицию за модернизацию», объединявшую политико-административную элиту и интеллектуалов, переориентировавшихся с дистанцированного наблюдения на теоретическое фундирование социальных технологий.

В.Н. Фурс выделяет две стратегии описания «нового» общества:

постмодернисткая (Ж. Бодрийяр, З. Бауман и др.), суть которой сводится к идее «исчезновения социального» и позиции «завершения модерна»;

«поздне (нео-) модернистская» (Э. Гидденс, Ю. Хабермас, П. Бурдье и др.), суть которой - в идее переосмысления модерна, сводящейся к позиции его продолжения.

В работах 80-90-х гг., критикующих постмодернистскую диагностику времени, Гидденс приходит к выводу, что современное состояние западных обществ определимо как «поздний модерн» (не как «постмодерн»), а одной из основных характеристик современного социума является глобализация социальной жизни, детрадиционализация и разрушение конвенциональности, свойственных современному обществу. Гидденс преодолевает полярность объективистских и субъективистских подходов в социальной теории и уходит от традиционных дихотомических представлений: индивид - структура, объективное - субъективное, внутреннее - внешнее, теория - практика. Развитие социологом социальной теории - это, по сути, попытка разрешения данных вопросов и новизна в самих способах работы с проблемами: переопределение практики, введение биполярных понятий, концепция, которая объединяет и объективное, и субъективное начала.

Основные расхождения объективистских и субъективистских подходов

можно представить следующим образом:

Проблема отношения между материальными (или физическими) элементами социального мира и ментальными, символическими аспектами социальной жизни: объективизм - материализм; субъективизм - идеализм.

Отношение между объективным теоретическим знанием о социальной жизни, полученным в результате не включѐнного наблюдения и без учета мнений самих участников, и субъективным значением жизни - конкретными восприятиями и представлениями социальной жизни его участниками: объективизм - структурализм; субъективизм - феноменология.

Проблема разграничения «внутреннего» и «внешнего» по отношению к индивиду: объективизм - учет «внешнего», структурализм, функционализм; субъективизм - учет «внутреннего», методологический или онтологический индивидуализм.

Проблема соотношения типов социальной каузальности: объективизм - механистическая, бессубъектная концепция каузальности; субъективизм - волюнтаристская или рационалистическая теория субъектов.

Проблема относительного эпистемологического статуса научных концепций и концепций участников: объективизм - позиции участников не учитываются; субъективизм - позиции строятся исходя из позиций участников.

Проблема возможности охвата аспектов жизни с помощью контролируемых и формализованных процедур или методов: объективизм - позитивизм, эмпиризм; субъективизм - неформальные техники, переживание.

Проблема соотношения теоретической и практической позиций, когнитивных интересов исследователя и практических интересов участника: объективизм - сциентизм; субъективизм - эпистемологический скептицизм, релятивизм

Итак, специфика объекта социальной теории - социальная реальность с ее двойственным (индивид - структура) и субъективно-символическим характером. Одно из компромиссных решений - по возможности избегать полюсных подходов.

Попытки преодоления такой, казалось бы, неизбежной дихотомичности представлены в критической теории позднего модерна Гидденса, концепции хабитуса Бурдье и методологическими идеями критической теории Хабермаса. Анализ теоретических достижений Гидденса в создании интегральной теории позволяет сделать следующие выводы:

Ученый не предлагает новую интеллектуальную традицию в социологии для того, чтобы заменить доселе существовавшие, но выступает против доминирования какой-либо одной из парадигм без учета остальных.

Преодоление доминирования одной парадигмы видится Гидденсом в возможности использования в социальных науках принципа дуальности, заключающегося в отказе от противопоставления индивида и структуры. Социальная жизнь и общество созданы социальными акторами и постоянно ими же воспроизводятся.

Относительную ценность каждой теоретической позиции, имеющей место в общей теории социологии, Гидденс оценивает с точки зрения их взаимодополнения. Так, при отказе от ограниченных принципов методологического монизма в пользу эклектического подхода, основанного на селекции наиболее здравых и адекватных современному обществу положений каждой из позиций, можно сформировать целостную интегральную парадигму.

Среди «плюсов» интегральной парадигмы Гидденс называет такие ее характеристики, как максимальная неуязвимость для критики и гениальный объяснительный потенциал.

2. Структуралистский конструктивзм П. Бурдье

Пьер Бурдье - один из самых выдающихся социологов двадцатого столетия. Бурдье автор более 25 монографий и многочисленных статей, а его книга «Практический смысл» считается классическим трудом социологии XX века. Воззрения Бурдье сформировались под глубоким влиянием марксистской теории, что и послужило причиной стремления совместить в своей социологии теорию и (исследовательскую) практику. В творчестве Бурдье прослеживается также влияние других известных теоретиков и их идей, особенно социологии Вебера и Дюркгейма, экзистенциализма Сартра, антропологии Леви-Стросса, диалектики Гегеля, феноменологии Гуссерля. Широко известны труды Бурдье по социологии политики и его книга «Начала», в которой излагаются идеи о необходимости критического анализа средств социологического познания и связи социальной позиции социолога с его исследовательской стратегией.

Согласно Пьеру Бурдье социальная реальность есть социальное пространство, которое он объясняет с точки зрения «конструктивистского структурализма или структуралистского конструктивизма», имея в виду, что в реальной социальной действительности существуют объективные структуры, не зависящие от сознания и воли агентов (носителей социальных отношений и их групп), способные направлять их деятельность. При этом сами агенты «строят» для себя социальный мир посредством восприятия социальной реальности, своей позиции в ней, а также диспозиций и интересов. Таким образом, социальная реальность - это мир, построенный по принципам дифференциации и распределения.

По своей сути, социальное пространство - это пространство отношений. А социальное пространство взаимодействия агентов условно подразделяется, по крайней мере, на два измерения: «символическое» (непосредственно социальное) и «физическое» (географическое). Так как социальная дистанция между агентами строится на принципах различения, для агента важно не только ощущать эти различения, но и признавать их значимыми в социальном пространстве. Различения, вписанные в структуру социального пространства, выражаются в разделении, дифференциации агентов. Такая система различий обуславливает определенный социальный порядок и помогает каждому агенту определить собственную позицию в обществе.

В этой связи значимой для построения социального пространства на основе различий становится концепция габитуса. Это понятие вводится для объяснения упорядоченности социального мира, его воспроизводимости, исторической протяженности и изменчивости. Габитус находится «вне» индивида, являясь продуктом исторических условий, и представляет собой взаимосвязь схем восприятия, мышления и действия. Он «внедрен» в сознание индивида и тем самым составляет неотделимую его часть. Поэтому габитус с одной стороны, обозначает необходимость, предопределенность, а с другой - это система организующих принципов действия. Габитус - это воплощаемое в поведении, речи, походке, вкусах человека прошлое (его класса, среды, семьи). В то же время габитус формирует и будущее агента на основании «субъективной оценки объективных вероятностей», соразмерения желаемого и возможного - того, на что можно рассчитывать. Габитус наиболее полно отражает ту совокупность признаков, которая присуща той или иной социальной общности. Таким образом, говоря о дифференциации социального пространства, о социальных отношениях агентов, построенных по принципу различений, мы не можем не сказать об основном разделении всех агентов - разделении на мужчин и женщин.

Понятие габитуса мы встречаем не только у Бурдье; примерно этот же смысл в него вкладывал Норберт Элиас. Под габитусом он подразумевал определенный стандарт регулирования поведения, расцениваемый как личное принуждение в противоположность принуждению извне. С точки зрения Бурдье и Элиаса, биологическое начало в человеке нельзя противопоставлять социальному окружению, скорее наоборот надо стараться увидеть связь между ними.

По Бурдье не существует «досоциальной телесности», то есть ни одно человеческое тело не существует независимо от общества. Еще находясь в утробе матери, ребенок становится членом общества, так как в сознании родителей и окружающих уже сформирован его психологический портрет. Даже первые, простейшие жесты, движения и чувства - это уже результат воспитания. То, что в психоанализе определяется как естественный инстинкт и объясняется как явление прямо противоположное внешнему принуждению, также почти всегда является социальным, представляя собой результат примитивной интеракции.

Бурдье считал, что человеческое тело это не только средство для производства чего-либо, но и средство для коммуникации и выражения чувств. Например, такие социальные отношения как иерархия и родственные связи проявляются в определенных движениях, жестах и мимике. Это позволяет людям угадывать намерения других, предсказывать их поведение и либо продолжать взаимодействий, либо обрывать контакт. Таким образом, любое проявление телесного поведения человека (жесты, поза, мимика) имеет символический смысл, более или менее отчетливо ясный другим членам общества. Но тело является носителем смысловой информации и еще в более фундаментальном смысле, так как все категории его восприятия суть то же что и категории, характеризующие мировоззрения, дифференциацию и упорядоченность мира.

При этом, хотя габитус и имеет отношение к определенной социальной группе, являясь в этом смысле всегда социальным, он не исключает возможность индивидуального истолкования и понимания определенных ситуаций. Иными словами, габитус подразумевает не абсолютные образцы и модели поведения и мышления для отдельного человека, а позволяет производить достаточно большое количество практик, все-таки ограниченных в своем разнообразии. Все возможные вариаций в понимании реальности не будут выходить за строгие рамки, установленные в конкретной социальной группе. Габитус есть способность свободно порождать мысли, восприятия, выражения чувств и действия, а продукты габитуса всегда лимитированы «историческими и социальными условиями его собственного формирования».

Таким образом Пьер Бурдье, как автор концепции структуралистского конструктивизма, попытался соединить объективное (влияние социальной структуры) и субъективное (конструирование личностью объектов) в социальном познании, преодолеть односторонность как объективизма, так и субъективизма.

В определении и изучении сути социальных отношений Бурдье предложил использовать одновременно два принципиальных подхода:

Структурализм - в социальной системе существуют объективные структуры, не зависящие от сознания и воли людей, но способные стимулировать те или иные их действия и стремления;

Конструктивизм - действия людей, обусловленные жизненным опытом, процессом социализации, «формируют социального агента как истинно практического оператора конструирования объектов».

Объединяя в своем учении принципы структурализма и конструктивизма, он использует два центральных в его концепции понятия - «социальное поле» и «габитус».

Социальное поле - это социальное пространство, в котором осуществляется различное взаимодействие людей, включающее целый ряд разных полей - политическое, экономическое, культурное, духовное и др.

Под габитусом понимается система прочных приобретенных предрасположенностей индивидов, которые формируются под воздействием объективной социальной среды и используются ими в своих действиях как исходные установки.

3. Концепция габитуса

Термин «габитус» использовался в научной литературе различными авторами, такими как Гегель, Вебер, Дюркгейм, Мосс в самых разных значениях, но в их работах он, главным образом, выступал как вспомогательное понятие. Для Бурдье габитус - одна из центральных категорий, которую он неоднократно рассматривает в различных работах, подчеркивает те или иные ее грани. Отметим наиболее важные.

По Бурдье, объективная социальная среда производит габитус - «систему прочных приобретенных предрасположенностей», которые в дальнейшем используются индивидами как активная способность вносить изменения в существующие структуры, как исходные установки, которые порождают и организуют практики индивидов. Как правило, эти предрасположенности не предполагают сознательной нацеленности на достижение определенных целей, ибо на протяжении длительного времени они формируются возможностями и невозможностями, свободами и необходимостями, разрешениями и запретами.

Естественно, что в конкретных жизненных ситуациях люди исключают наиболее невероятные практики.

Габитус в принципе отличается от научных оценок. Если наука после проведенных исследований предполагает постоянную коррекцию данных, уточнение гипотез и т.д., то люди, как считает Бурдье, «придают непропорционально большое значение раннему опыту». Эффект инертности, рутинности предрасположенности проявляется в том, что люди, прекрасно адаптировавшиеся к прошлым реалиям, начинают действовать невпопад в новых реалиях, не замечая, что прежних-то условий больше нет.

Для иллюстрации данного тезиса социолог приводит «любимый пример Маркса» - Дон Кихота: среда, в которой он действует, слишком отличается от той, к которой он объективно приспособлен, что обусловлено характером его раннего опыта. Аналогично, многие россияне ныне безуспешно пытаются «пережить» новые экономические социальные условия в значительной степени из-за своего габитуса, в частности, предрасположенностей к патерналистской роли государства, которые сформировались под влиянием их раннего опыта.

Габитус позволяет в социальных практиках связывать воедино прошлое, настоящее и будущее. Что бы не обещали наши политики, будущее России так или иначе сложится путем воспроизведения прошлых структурированных практик, их включения в настоящее, независимо от того, нравятся они нам или нет сегодня.

Концепция габитуса обосновывает методологические принципы прогнозирования будущего через преодоление антиномии - детерминизма и свободы, сознательного и бессознательного, индивида и общества. «Поскольку habitus, - замечает Бурдье, - это бесконечная способность для производства мыслей, восприятий, выражений и действий, пределы которой заданы историческими и социальными условиями его производства, то и обусловленная и условная свобода, которую он представляет, также далека от создания непредсказуемого нового, как и от простого механического воспроизводства первоначальных условий» 6.

Принципы концепции габитуса ориентируют исследователей на более объективный анализ «субъективных ожиданий». В этой связи Бурдье критикует те политические и экономические теории, которые признают только «рациональные действия». По мнению социолога, характер действия зависит от специфических шансов, которыми обладают индивиды, различия между индивидуальными габитусами обусловливает неравномерность их социальных притязаний. Это проявляется буквально во всем в нашей повседневной жизни: склонность, например, к инвестициям зависит от власти над экономикой. Люди формируют свои ожидания в соответствии с конкретными индикаторами доступного и недоступного, того, что «для нас» и «не для нас», тем самым приспосабливая себя к вероятному будущему, которое они предвидят и намечают осуществитьКак видно, концепция габитуса позволяет развенчать иллюзии о равных «потенциальных возможностях» будь то в экономике или политике, которые лишь теоретически, на бумаге существуют для всех.

. Капитал и его виды

Естественно, что предрасположенность агента к тому или иному действию во многом зависит от средств, которыми они располагают. Для того, чтобы обозначить средства, с помощью которых агенты могут удовлетворять свои интересы, Бурдье вводит понятие капитал. Капиталы можно представить как эквивалент понятию ресурсы, используемого Э. Гидденсом.

В работе «Социальное пространство и генезис «классов» П. Бурдье выделяет четыре группы капиталов.

Культурный капитал включает в себя ресурсы, имеющие культурную природу. Это прежде всего образование, авторитет учебного заведения, который окончил индивид, востребованность его аттестатов и дипломов на рынке труда. Составляющей культурного капитала является и собственно культурный уровень самого индивида.

Социальный капитал - средства, связанные с принадлежностью индивида к конкретной социальной группе. Понятно, что принадлежность к высшему классу дает индивиду больше властных возможностей и жизненных шансов.

Символический капитал - это то, что обычно называется именем, престижем, репутацией. Человек, узнаваемый на телеэкране, обладает большими ресурсами, чтобы добиться своих целей, чем те индивиды, которые популярностью не обладают.

Практически все капиталы обладают способностью конвертироваться друг в друга. Так, обладая символическим капиталом, можно подниматься вверх по социальной лестнице, обретая тем самым и социальный капитал. Только культурный капитал имеет относительную самостоятельность. Даже имея большой объем экономического капитала, не так то просто обрести культурный капитал.

. Концепция поля

По Бурдье, социальное поле - это логически мыслимая структура, своего рода среда, в которой осуществляются социальные отношения. Но вместе с тем, социальное поле - это реальные социальные, экономические, политические и др. институты, например, государство или политические партии9. Вводя данное понятие, социолог делает акцент на том, что его интересуют не институциональные структуры сами по себе, а объективные связи между различными позициями, интересами, задействованных в них людей, их вступление в противоборство или сотрудничество друг с другом за овладение специфическими выгодами поля. Выгоды поля могут быть самые разные - обладание властью, экономическими или интеллектуальными ресурсами, занятие доминирующих позиций т.д.

Все социальное пространство неравномерно распределено во времени и пространстве и состоит из нескольких полей - поля политики, поля экономики, поля религии, научного поля, поля культуры и т.д. Естественно, что то или иное социальное поле не может существовать без адекватной полю практики агентов: в политическое поле попадают не все, а лишь те индивиды, которые так или иначе имеют отношение к политике; в религиозное - верующие люди и т.д.

Заметим, вводя понятие агента в противоположность субъекту, Бурдье дистанцируется от традиционного структурализма, согласно которому социальная структура полностью детерминирует и социальный статус человека, и его поведение. Агенты же предрасположены к собственной активности. Чтобы поле функционировало, необходимо не просто отношение агентов к полю, их формальная активность. Нужна ещё их предрасположенность действовать по его правилам, наличие у них определенного габитуса, включающего в себя знание правил поля, готовность их признавать и адекватно действовать.

Поле всегда предстает перед агентом уже существующим, заданным, а конкретно индивидуальная практика может лишь воспроизводить и преобразовывать поле. Так, например, конкретные люди, готовые и могущие заниматься предпринимательством входят в экономическое поле. Их предпринимательские действия в данном экономическом поле одновременно и воспроизводят и в определенной степени трансформируют поле. Затем воспроизведенное уже новое поле, со своей стороны, предоставляет возможность и средства для инновационной экономической практики агентов, одновременно придавая их поведению нормативную заданность. И далее процесс повторяется вновь и вновь.

Концепция поля позволяет социологу учесть в социальной практике агента сознательное и спонтанное, вычленить два принципиально различных механизма порождения действий. С одной стороны, правила поля предполагают хотя бы минимальную рациональность (постановка целей, выбор средств и достижений и т.д.), а с другой - спонтанную ориентацию (весьма показательны в этом плане спонтанные оценки и действия юных коммерсантов в рамках нарождающихся рыночных отношений).

Представление социальной жизни через призму социального поля оказывается эффективным инструментом при анализе реального противоборства. Поле предстает как пространство борьбы, компромисса, союза самых различных сил, которые выражаются в конкретных социальных практиках. В немалой степени отношение борьбы и союзов, их характер зависит от различий собственных характеристик агентов.

Социолог особо подчеркивает, что в поле всякая компетентность (экономическая, социальная, интеллектуальная и т.д.) является не просто технической способностью, а капиталом, необходимым, чтобы пользоваться потенциальными правами и возможностями, формально существующими для всех.

Заключение

Основной задачей своей теории Гидденс видит преодоление противопоставления макро и микро уровней в социологии. Гидденс призывает использовать в социальных науках принцип дуальности, который подразумевает отказ от естественнонаучного взгляда на социальную реальность. Этот принцип заключается в отказе от противопоставления индивида и структуры: индивид использует правила и ресурсы (то есть структуру) и воспроизводит, таким образом, структуру. Индивидуальное действие и структура соединены в едином процессе, индивидуальное социальное действие и структура не различаются, поскольку существует основа для их объединения - практика.

В теории структурации Гидденс выделяет основное понятие - «структурация». Этим термином, как говорилось, он пытается показать двойственность структуры: она не только довлеет над индивидом, но и используется им, следовательно, изменяется.

В определении и изучении сути социальных отношений Пьер Бурдьё предложил использовать одновременно два принципиальных подхода:

Структурализм - в социальной системе существуют объективные структуры, не зависящие от сознания и воли людей, но способные стимулировать те или иные их действия и стремления.

Конструктивизм - действия людей, обусловленные жизненным опытом, процессом социализации, «формируют социального агента как истинно практического оператора конструирования объектов».

Центральными в социологической теории Бурдьё являются понятия «габитус» и «социальное поле», посредством которых преодолевается разрыв между макро- и микроанализом социальных реалий.

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ И КОНЦЕПЦИИ

ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ

2.1. Проблема классификации социологических теорий и концепций

К середине XX в. в социологии наметились две тенденции развития. С одной стороны, продолжало нарастать количество философских реконструкций общественного развития (объектив­но-идеалистических, позитивистских, антипозитивистских, ор­тодоксально-марксистских, антимарксистских, неомарксистских и т.д.). С другой стороны, наметилось резкое увеличение объема сугубо эмпирических исследований. Все это привело к тому, что в социологии стала проявляться своеобразная дивергенция меж­ду теорией (точнее, философией) и эмпирией. Первую упрекали в абстрактности и умозрительном подходе к общественным яв­лениям, вторую - в фетишизации фактического материала. И действительно, было довольно трудно согласовать абстрактные философско-теоретические схемы общественного устройства и развития с новыми эмпирическими данными, полученными в ходе конкретно-социологических исследований. В этот период в социологии заговорили даже о кризисе теоретического знания, что и было использовано советскими специалистами как доказа­тельство общего кризиса буржуазной социологии. Однако по­следняя достаточно быстро стала выходить из этого кризиса, сформулировав идеологию теорий среднего уровня, т.е. таких теорий, которые акцентировали свое внимание не на развитии общества в целом, а касались лишь его отдельных ключевых фрагментов, так сказать, явлений среднего уровня. Автором этой идеи считается американский исследователь Р. Мертон, который в своей работе "Социальная теория и социальная структура", вы­шедшей в 1957 г., ввел понятие социологического знания "сред­него значения", занимающего промежуточное положение между

низшим (эмпирическим) и высшим (философско-теоретическим) знанием. При этом социально-философские теории не жалова­лись исследователями и, можно сказать, даже изгонялись из со­циологии как излишне идеологизированные, что было в целом характерно для позитивистской традиции. На роль социально-теоретического знания могли претендовать лишь теории среднего уровня. Однако по мере развития самой социологии, сформиро­валась и другая крайность. Как снежный ком, стало увеличивать­ся число отраслевых и специальных социологических теорий. В настоящее время их насчитывается более сотни, и они уже сами нуждаются в своем обобщении, что снова возвращает социоло­гию в лоно философского осмысления социальной реальности, ибо без интегрирующего принципа здесь трудно разобраться в безбрежном море социологических концепций. Как минимум, необходимо проводить различие между общими, отраслевыми и специальными теориями. Кроме того, целый ряд социологиче­ских теорий среднего уровня (например, теория стратификации и социальной мобильности) со временем утрачивают этот статус, приобретая характер социально-философского знания. Наличие таких общих и отраслевых теорий и заставляет проводить соот­ветствующую дифференциацию внутри теоретического знания и по предметной, и по методологической основе.

В настоящее время в социологической методологии пред­принимаются попытки типологизации социально-теоретического знания. Например, выделяют теории макро- и микросоциологи-ческого уровней или говорят о социологических теориях соци-этарного, группового и личностного уровней; различаются тео­рии и по предметно-методологической основе, тогда в социо­логии выделяют такие направления, как натурализм, биологизм, психологизм, структурализм, функционализм. Одним словом, упорядочить все существующие социологические теории, опре­деленным образом типологизировать и классифицировать их представляется весьма сложным делом. Эта сложность усугубля­ется еще и тем, что не существует некоей линейной поступа­тельности в развитии социально-теоретического знания, когда одна теория плавно сменяет другую. Скорее, здесь существует целый веер теорий. При этом одна и та же теория может заклю­чать в себе не одну, а несколько концепций; своим ядром отно­ситься к одному классу теорий, а своей периферией касаться нескольких других классов. Замерев на какой-то период, теория может возродиться вновь; несколько теорий, возникнув одновре-

менно, могут конкурировать или дополнять друг друга; один и тот же автор в начале своего творчества может отстаивать одну позицию, а затем переходить на другую и т.д.

В большинстве своем теории, традиционно рассматривае­мые как социологические, в действительности имеют более ши­рокий теоретический контекст, т.к. представляют собой сложное сочетание социологических идей с идеями социальной психо­логии, социальной экологии, социальной антропологии, теории личности, теорий политологического и культурологического ха­рактера. Поэтому многие из этих теорий относятся не только к истории социологической мысли, но и с равным правом могут быть отнесены и к истории других общественных наук. Напри­мер, теории социального действия имеют как чисто социологи­ческий, так и психологический, политологический, культурологи­ческий, антропологический и т.д. характер, что и придает им бо­лее широкий философский смысл, хотя сами авторы чаще всего от такого смысла открещиваются.

К этому следует добавить необходимость различать теории онтологического и методологического планов, которые у отдель­ных авторов настолько тесно переплетаются, что их трудно отде­лить друг от друга, что создает дополнительные трудности типо-логизации социально-теоретического знания.

Однако при всей пестроте и разнообразии социологических теорий им присуще нечто общее, а именно стремление объяс­нить три основных вопроса: 1) как устроено общество (какова его структура); 2) как оно функционирует в целом или как функ­ционируют (какие функции выполняют) его отдельные подсис­темы; 3) как и в каком направлении общество развивается (эво­люционирует, прогрессирует). При этом единицами социальной структуры у одних авторов выступают макрообъекты (классы, слои, общности, население, толпа, масса, элита, организация, институты, элементы культуры и т.д.), у других - микрообъекты (личность, группа, действие, взаимодействие), у третьих - раз­личные сочетания этих объектов.

Исходя из сказанного, все социологические теории можно с той или иной степенью точности разбить на два основных блока. Первый блок - это теории, авторы которых, анализируя макроструктурные подсистемы общества, стремятся раскрыть его структурно-динамические характеристики, ответить на вопрос, как эволюционирует общество, в каком направлении оно разви­вается. Второй блок - это теории, нацеленные на анализ функ-

циональных характеристик составляющих общество элементов, через анализ структуры действия и взаимодействия. Несмотря на всю близость этих понятий, все же имеется большое разли­чие в их применении к макро- и микросоциальным объектам. Поэтому второй блок можно, в свою очередь, разбить на два ви­да социологических теорий: 1) теория социального действия (ког­да через анализ действия и взаимодействия стремятся раскрыть все богатство социальных явлений); 2) теории социального взаи­модействия (когда теоретический анализ нацелен на выявление тех связей и отношений, которые устанавливаются между людь­ми в рамках небольших объединений и групп).

Таким образом, все социологические теории онтологиче­ского плана можно рассматривать в трех основных разновидно­стях: 1) теории социальной динамики (или теории социальной эволюции, развития и прогресса); 2) теории социального дейст­вия; 3) теории социального взаимодействия.

2.2. Теории социальной динамики: эволюции, развития, прогресса

2.2.1. Общая характеристика

Идея общественного изменения и развития столь же ста­ра, как и само человечество. Вопросы о том, откуда взялся чело­век, как он строит свою жизнь, и что его ждет в ближайшем и отдаленном будущем, интересовали уже первобытных людей, ко­торые запечатлели свои ответы на эти вопросы в форме мифо­логических сказаний и легенд. Затем последовали теологические концепции с идеями креационизма и провиденциализма. В це­лом их можно было бы определить как попытки сверхъестест­венного объяснения истории.

Этим попыткам с момента возникновения философии про­тивостояли концепции естественного объяснения истории, т.е. такие концепции, которые стремились найти источник общест­венного развития в природе самого человека, в естественных за­конах его бытия. Разумеется, такие законы отнюдь не сразу рас­крывали свою сущность, многие из них сами обожествлялись, но суть остается в том, что и в прошлом, и в настоящем боролись между собой идеи естественного и сверхъестественного объяс­нения мира, в том числе и социального бытия. Традиционно

эти подходы определяются как теологическое и научное объяс­нение мира. Философии в этом противостоянии пришлось рас-почковаться на две ветви: одна стала служанкой теологии, дру­гая перешла на позиции сциентизма, хотя и последней не чужда была идея бога как общего, универсального понятия.

Идея рационального истолкования развития природы и об­щества стала ключевой в философско-научном осмыслении ми­ра. Свой вклад внесли в нее многие мыслители, среди которых выделяются Платон, Аристотель, Лукреций, Вико, Гоббс, Руссо, Тюрго, Кондорсе, Гердер, Гегель, Дарвин, Конт, Спенсер, Маркс, Дюркгейм и другие исследователи. Долгое время понятие эво­люции рассматривалось как выражение естественного развития. Лишь с возникновением марксизма и особенно ленинизма по­нятие эволюции стало рассматриваться как выражение буржуаз­ной идеологии, искажающей картину естественного развития об­щества, т.к. последняя все больше и больше стала связываться с революционными преобразованиями. Идея прогресса на основе революции стала конкурировать с идеей эволюционных измене­ний. Тем не менее, и сегодня идея социальной эволюции про­должает существовать в качестве одной из основных социологи­ческих концепций, описывающих социальное развитие как ес­тественный процесс изменения общества, и марксизм на западе рассматривается в качестве одной из таких концепций.

За годы своего существования, насчитывающего сотни и даже тысячи лет, идея социальной эволюции воплотилась в гро­мадном множестве различных теоретических построений и кон­цепций, чаще всего конкурирующих друг с другом. Различия ка­сались в основном истоков и механизмов общественного разви­тия. Здесь конкурировали идеи внешней или внутренней детер­минации, необходимости или случайности, необходимости или свободы воли, духовных или материальных факторов развития, влияния на развитие целого или части, т.е. самого общества или личности и т.д. Большое значение имела и классовая позиция автора, его идеология усовершенствования общественных отно­шений, революционного или эволюционного путей развития. Ре­волюционный путь обосновывается в марксистской философии, эволюционный в теориях буржуазных идеологов. Считалось, что только первый может претендовать на статус научного знания, а все остальные рассматривались как откровенно апологетические. И нельзя не признать, что марксизм действительно сыграл роль своеобразного катализатора многих социальных явлений XX в. В

настоящее же время, когда идеи социализма стали постепенно смягчаться и уступать свое место идеям рыночных отношений, марксизм не умер, а занял свою нишу в структуре западных со­циологических учений, представляя собой одну из наиболее по­пулярных теорий общественного развития, которая привлекает к себе внимание различных слоев современного общества.

Если же отвлечься от политических аспектов социологиче­ских учений, то можно сказать, что основоположникам теорети­ческой социологии была присуща общая тенденция - дать свою собственную картину (свою интерпретацию) устройства общест­ва, его изменения, функционирования и развития.

Рассмотрим, в чем же заключается специфика теорий этого класса.

2.2.2. Социальная динамика, или концепция общественного прогресса О. Конта

Особое место в развитии теоретической социологии зани­мает творчество О. Конта (1798-1857), который заложил основы нового философского направления - позитивизма, в рамках ко­торого и сформулировал основные идеи теоретической социо­логии от строения и развития общества до детального описания методологических основ новой науки об обществе, каковой и мыслилась социология.

Раскритиковав предшествующую философию и социальную мысль за абстрактность и умозрительность, Конт провозгласил необходимость создания "социальной физики", социологии, или новой науки об обществе, которая бы пользовалась теми же ме­тодами, что и науки естественные. В основе его учения лежали идеи позитивизма, органицизма, эволюционизма и духовных пред­посылок социального прогресса. Он предложил свою классифи­кацию наук, закон трех стадий развития, концепции социального устройства общества (социальная статика) и его развития (соци­альная динамика), ратовал за создание позитивной политики и позитивной религии в качестве условий достижения социального мира и гармоничного сочетания различных классовых интересов.

Согласно его учению, человеческий дух проходит три ста­дии своего развития: теологическую, метафизическую и позитив­ную. На первой стадии, для которой характерно господство ду­ховенства и военных, люди объясняли явления природы и об­щества с помощью сверхъестественных причин. Эта стадия имеет

три этапа развития (фетишизм, политеизм, монотеизм) и хроно­логически охватывает период с древнейших времен до раннего средневековья (1300 г.)- На второй стадии мир объясняется с по­мощью метафизических понятий о конечных причинах и мнимых сущностях. Господствующее положение здесь занимают филосо­фы и юристы. Хронологический период этой стадии определя­ется годами с 1300 по 1860. На третьей, позитивной, стадии соз­нание людей обращается к точному, научному, или позитивному, знанию, которое основывается на наблюдении явлений, их обоб­щении и выведении на этой основе общих законов, которые по­могают предвидеть будущее и избегать всяческих ошибок, как в познании, так и в практической деятельности. Эту цель позна­вательной деятельности Конт выразил в своем афоризме: "Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы избегать", ставшим деви­зом позитивной философии и науки. На этой стадии меняются: правящая элита (на смену духовенству и философам приходят ученые), хозяйственная деятельность (сельскохозяйственно-ре­месленная деятельность преобразуется в индустриально-промыш­ленную), моральные нормы (эгоизм уступает место альтруизму), социальные чувства (индивидуализм вытесняется коллекти­визмом), наступает социальный мир и гармония. Для усиления всех этих позитивных перемен нужна и новая религия, в качест­ве которой Конт предлагал использовать свою философию, для чего предпринял даже ряд практических действий. Таковы ос­новные пункты контовского учения о социальном развитии. При всей своей наивности, выразившейся в попытках соединить в единое целое философию, науку и религию, очистить общест­во от противоречий и борьбы, идея позитивного знания (кото­рая в это время разрабатывалась и представителями других фи­лософских направлений) оказалась соответствующей духу време­ни и получила достаточно широкое распространение в западной философии.

2.2.3. Марксистская теория устройства и развития общества

Материалистическое объяснение истории, предложенное К. Марксом (1818-1883) и Ф. Энгельсом (1820-1895), отличается от идеалистического тем, что основа социального развития ви­дится в естественных, объективных, главным образом, экономи­ческих предпосылках социального бытия. Роль человеческого сознания (духовного, психического) здесь не отрицается, но

приобретает вторичный, зависимый характер, хотя, конечно, и признается обратное влияние духовных явлений на объективные процессы. Эта теоретическая переориентация сформулирована в виде основного философского тезиса марксизма: "Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание". Отсюда следу­ет, что есть свои объективные законы развития сферы матери­ального производства (базис), свои законы организации соци­альной структуры (классы и классовые отношения), свои зако­ны организации политико-идеологической сферы (надстройка), сочетание которых и определяет целостную структуру общества, законы его функционирования и развития. Сознание как эле­мент общественного бытия выполняет две основные функции: с одной стороны, оно отражает объективные явления и как бы констатирует все то, что происходит в обществе, с другой сто­роны, оно проектирует будущее, формирует цели и средства их реализации; в этом плане оно предвосхищает будущее, т.е. соз­нание одновременно выступает и как зеркало, и как генератор новых идей. Именно поэтому не следует смешивать понятия ба­зиса и социального бытия. Последнее более широкое понятие, не исключающее, а предполагающее все проявления духовной жизни общества.

Именно на этой теоретической основе решается в мар­ксизме извечная проблема человеческого бытия (по-своему ре­шаемая в мифологии, религии, философии и науке) - проблема соотношения исторической необходимости (божественной пре­допределенности) и сознательной деятельности людей (их сво­боды воли). Разумеется, при этом очень важно учитывать мас­штабы социальных явлений: имеет ли дело исследователь с дей­ствием отдельно взятой личности или с широким народным движением; с единичным историческим событием или с крупным цивилизационным явлением. Марксистский подход помогает пре­одолеть крайности субъективизма, волюнтаризма, провиденциа­лизма и фатализма во взглядах на проблему общественного раз­вития. Учитывая сказанное, можно понять и правильно оценить смысл марксистского учения о строении и прогрессивном разви­тии общества. Системообразующим понятием не только в марк­сизме, но и в целом в социологической теории, является понятие собственности. Собственность - это тот краеугольный камень, вокруг которого выстраивается вся общественная структура в ее экономической, социальной, политической и духовной основах. Собственность - это то, чем обладает (и чем может распоряжать­ся по своему усмотрению) человек. Объектом собственности мо-

жет быть все - от предметов природы (земля, ее недра, горы, реки, озера, леса, дикие и домашние животные и даже сам че­ловек) до продуктов труда физического и духовного характера. Собственность имеет свои количественные параметры, прости­раясь от владения крупными заводами, рудниками, земельными участками до жалкой котомки нищего. В этом плане все люди - собственники, но не все они по этому показателю равны. И Диоген мог считать себя собственником того брошенного пифо­са (или, как сейчас говорят, бочки), в котором ему пришлось жить, и фонаря, с помощью которого он и днем искал свою правду. Ясно, что социальное разделение людей на бедных и бо­гатых определяется, прежде всего, количеством собственности. Однако особое значение имеет такой вид собственности, который позволяет саму эту собственность увеличивать. К такому виду от­носятся орудия труда и средства производства: земля, промыш­ленные предприятия, средства транспорта и связи и т.д. Но не следует забывать, что все эти предметы - ничто без человека-труженика, своим трудом (в совокупности с орудиями труда и средствами производства) создающим тот прибавочный продукт, который и позволяет увеличивать размеры собственности, обо­гащая одних и разоряя других собственников. Таким образом, право одних людей распоряжаться плодами трудовой деятельно­сти других людей, устанавливаемое либо насильственно (рабовла­дение), либо традиционным правом (феодальный строй), либо экономическими законами разделения труда (капиталистический строй) и определяет социально-классовую структуру общества. Для Маркса и Энгельса выделение полярно противоположных классов стадо основной характеристикой социальной структуры общества, отношения между которыми, с их точки зрения, по­зволяли раскрыть подлинные причины социальных явлений и поступательного развития общества. Сосредоточив свое внима­ние на анализе социально-экономических и политических про­цессов, происходящих в наиболее развитых капиталистических странах Европы, основоположники марксизма, как и многие другие теоретики этого времени, попытались с позиции своего видения переосмыслить весь ход предшествующей истории и предсказать ближайшие и отдаленные перспективы обществен­ного развития.

Исходя из материалистической философии истории и обоб­щая эмпирические данные современной им истории и антропо­логии, Маркс и Энгельс пришли к выводу о формационном раз­витии общества. Понятие "формация" ("строй"), в отличие от

таких понятий, как "эпоха", "цивилизация", "культура", "сту­пень", "стадия" и т.д., призвано было выразить целостное пред­ставление об обществе на определенном этапе его историче­ского развития. Вся история и общественный прогресс стали рассматриваться (по крайней мере, по отношению к европей­скому обществу) как последовательная смена общественно-эко­номических формаций (первобытное общество, рабовладение, феодальный строй, капитализм и коммунизм). Социально-исто­рическая концепция Маркса и Энгельса позволила на строгой теоретической основе рассмотреть те бурные процессы экономи­ческого и социально-политического характера, которые пережи­вали передовые страны Европы в XIX в., и выработать теорети­ческую схему перехода к новому коммунистическому обществу, лишенному частной собственности, эксплуатации и социального неравенства. Единственным условием такого перехода представ­лялась социалистическая революция и установление диктатуры пролетариата. И хотя основоположники марксизма предупреж­дали о том, что новое общество не может возникнуть, пока не будут созданы все необходимые экономические предпосылки для этого, призывы к классовой борьбе, к необходимости свершения новой революции, к установлению диктатуры пролетариата слиш­ком буквально были поняты некоторыми социальными кругами и политическими партиями, что привело к неисчислимым жерт­вам не только в лагере эксплуататоров, но и в рядах самих ини­циаторов революционного переустройства общества. Мир был поставлен на грань какого-то всеобщего апокалипсиса. Естест­венно, что многие современники Маркса и Энгельса, а тем бо­лее последующие социальные теоретики, стремились предложить иные сценарии общественного развития, не отрицая при этом ни факта социального неравенства, ни факта классового деления общества, ни факта наличия в обществе эксплуатации и подчи­нения, отрицая лишь необходимость насильственного переуст­ройства общества и отмены частной собственности.

2.2.4. Классическая теория эволюционизма и общественного прогресса Г. Спенсера

Идея развития (изменения, эволюции, прогресса) никогда не оставляла сознания людей. Начиная с античности и до на­шего времени, боролись между собой лишь различные трактов­ки этого процесса. Можно сказать, что по мере осознания чело-

веком своей собственной истории, с успехами естествознания менялись лишь картины социального и природного мира, кон­цепции их устройства и развития. Ни теология, ни наука, ни философия не отказывались от попыток конструирования по­добных картин, апеллируя то к естественным законам (по-раз­ному понимаемым), то к сверхъестественным причинам. XIX век, вдохнувший новую струю в позитивное познание природы, при­дал идее естественного развития новый фшгософско-методоло-гический импульс. Многие ученые стали использовать эту идею в качестве методологического принципа в своих областях иссле­дования (в астрономии, геологии, биологии, в гражданской ис­тории и т.д.), а философы занялись концептуализацией этой идеи (Кант, Гегель, Конт, Маркс и др.). Свою концепцию развития предложил и английский философ Г. Спенсер (1820-1903).

Как и подобает философу, Спенсер вначале разработал общую концепцию эволюции (следует отметить, что для этого мыслителя понятия "эволюция", "развитие" и "прогресс" доста­точно близки по своему значению и взаимодополняют друг дру­га), а затем с помощью этой концепции попытался воссоздать картину развития общества как в целом, так и в отдельных его фрагментах. Поэтому его учение можно разделить на две основ­ные части: 1) общая концепция эволюции; 2) концепция разви­тия общества и социальных структур.

Идея развития (эволюции) была достаточно популярной в просвещенных кругах Англии. Уже в детстве Спенсер познако­мился с этой идеей в период своего домашнего воспитания. Как отмечает сам философ в своей "Автобиографии", вся интеллек­туальная атмосфера семьи располагала к принятию эволюцион­ных взглядов. С этого момента он и начинает размышлять над этой идеей, стремясь найти ее логическое обоснование и рас­крыть внутренние механизмы эволюционных процессов. Такое обоснование он нашел в трудах К. Бэра, утверждавшего, что и растительные, и животные организмы в процессе развития из­меняются и переходят от гомогенного (единообразного) к гете­рогенному (многообразному) состоянию. Этой идее Спенсер по­старался придать общий философский смысл, расширив рамки ее проявления, то есть распространил их, с одной стороны, на объекты неживой природы, а с другой стороны, на социальные структуры. Таким образом, в интерпретации Спенсера эволюция наряду с движением, пространством и временем стала рассмат­риваться как атрибут материи. Процессы ее дифференциации и

интеграции, то есть переходы от состояния неопределенной не­связанной однородности к определенной структурной разнород­ности и стали пониматься как общее истолкование эволюции. Разумеется, здесь допускались и обратные, регрессивные про­цессы, однако общая тенденция мыслилась как прогрессивное движение: в природе как переход от неживой к живой и далее к социальной материи, в обществе от простых (механических) форм социальности - к сложным (органическим) формам.

Вторая часть учения Спенсера посвящена эволюции обще­ства. Если в первой части социальность предстает как бы целью всеобщей эволюции, то здесь доказывается непрерывность и ор­ганическая связь социальных явлений с предшествующими эта­пами эволюции. Тем самым подчеркивается природная (естест­венная, реальная) основа социальных явлений и процессов.

Развитие в обществе, с точки зрения Спенсера, как пере­ход от однородности к разнородности подтверждается переходом от племенной общности, похожей во всех своих частях, какой бы регион мира мы ни взяли, к цивилизационной общности, отличающейся своим разнообразием. С прогрессом социальной интеграции и разнородности растет связанность, создающая бо­лее сложные социальные агрегаты. В начале истории на перед­ний план выступает достаточно диффузное объединение в виде кочевой группы; затем племя, части которого связаны подчине­нием предводителю, далее объединение племен с общим руко­водителем, пока этот процесс не завершается возникновением цивилизации с национальными объединениями государственного типа с достаточно крепкими социальными связями. Поэтому со­циальная организация, сначала весьма размытая, постепенно приобретает все более и более устойчивые формы; образуются особые социальные учреждения и институты, которые придают этой связи весьма устойчивый характер, трансформируя первич­ную общность людей в подлинно общественную организацию. При этом прогрессирует как общество в целом, так и отдельные его части. "Переход от однородного к разнообразному, - пишет Спенсер, - обнаруживается равным образом и в прогрессе ци­вилизации как целого, и в прогрессе каждого племени; мало того, он еще совершается со все возрастающей быстротой. На­чавшись с варварского племени, почти, если не вполне, одно­временно по функциям своих членов, прогресс всегда стремился и теперь еще стремится к экономической агрегации человече­ского рода" .

Дав общее истолкование социального прогресса, Спенсер далее наполняет его конкретным содержанием, говоря о про­грессе языка, науки, искусства, литературы; рассматривая коли­чественные (рост народонаселения, увеличение территории ци­вилизованных государств) и качественные показатели этого про­гресса. Таким образом, идея прогрессивного развития получила новый импульс и вдохновила многих исследователей на ее более глубокое обоснование, в ряде случаев эта глубина определялась лишь усилением биологического редукционизма.

2.2.5. Социал-дарвинистские концепции общественного развития

Усиление биологического редукционизма особенно отчет­ливо проявилось в концепциях социал-дарвинистского толка. По­следние представляют собой попытку переноса биологических законов (в частности, естественного отбора и борьбы за существо­вание) на объяснение социальных явлений (конкуренции, клас­совой борьбы, войн, революций и т.д.). Социальное развитие представляется как борьба за существование социальных групп. Истоки этой концепции прослеживаются в творчестве Спенсера. Классическими представителями либерального крыла этой тео­рии являются польско-австрийский социолог Л. Гумплович (1838-1909), австрийский социолог Г. Ратценхофер (1842-1904), амери­канские исследователи У. Самнер (1840-1910) и А. Смолл (1854-1926).

Свои идеи Л. Гумплович изложил в работах "Расовая борь­ба" и "Основы социологии". Движение методологической мысли Л. Гумпловича прямо противоположно контовскому пониманию задач социологии. Если О. Конт, приписывая теоретический ста­тус социологии, стремился вывести ее из-под эгиды философии, то Л. Гумплович. наоборот, подчеркивает ее философский статус, полагая, что социология является философско-методологической основой всех общественных наук, так как изучает общие законы общественного развития. Сами эти законы мыслятся исследова­телем как прямое продолжение законов природы, которые дей­ствуют неумолимо как абсолютная необходимость. Человеку при этом отводится роль пассивного участника исторического процес­са. В качестве основной единицы социальной структуры Л. Гумп­лович предлагает считать не классы, а группы. На ранней стадии развития общества группы мыслятся как орды, или как этниче-

ские образования. Борьба между ордами приводит к образованию государств. Возникновение же государств не снижает накал со­циальной борьбы, а, наоборот, усиливает ее, так как группы здесь становятся более многочисленными и разнообразными. Внут­ри государств начинается борьба между классами, сословиями, политическими партиями и объединениями. Внутригосударствен­ная борьба дополняется борьбой между государствами, при этом допускается, что основной причиной всех социальных конфлик­тов выступают экономические интересы, трактуемые как чисто биологические потребности. Таким образом, гоббсовский тезис "войны все против всех" здесь получает как бы новое звучание.

Можно сказать, что идея классовой борьбы, ставшая весь­ма популярной в XIX в. в Европе, получила здесь натуралистиче­ски-биологическое истолкование. Понятие класса было заменено понятием группы (чаще всего понимаемой как этническое и со­циокультурное образование), классовая борьба подменялась поня­тием расовой борьбы, приобретала вульгарно-материалистический характер, затушевывалась общими рассуждениями о борьбе всего живого за выживание. Вместе с тем следует отметить, что поня­тия "конфликт" и "группа" оказались весьма популярными для западных социологов и легли в основу многих последующих тео­ретических разработок.

2.2.6. Психолого-эволюционистские концепции общественного развития

Человек как природно-биологическое существо, разумеется, подпадал под биологические модели осмысления его сущности, и наука до поры до времени вполне правомерно использовала эти модели для описания социальных явлений. Но во второй половине XIX в. с очевидностью стала проявляться ограничен­ность биологических заимствований в социологии. Поиск со­циального естества стал направляться в сторону более тонких структур человеческой природы. К этому времени достижения биологии и физиологии стали значительно дополняться дости­жениями психологии, которая интенсивно стала осваивать экс­периментальные методики. На новой основе начинает строиться как психология личности, так и психология коллектива; изучаться как осознанные акты человеческой психики, так и проявления бессознательного. Ясно, что эти достижения не могли остаться вне поля зрения обществоведов: историков и социологов. С оче-

видностью происходит поворот социологической мысли от чис­то биологических моделей к психике человека в разных ее про­явлениях. Одной из первых попыток синтеза психологических и социологических идей явилась концепция психологического эво­люционизма.

Основным ее представителем считается американский ис­следователь Л.Ф. Уорд (1841-1913), который в своих работах "Психологические факторы цивилизации" и "Очерки социологии" изложил идеи нового видения общественной эволюции. Природ­ная эволюция, с точки зрения этого исследователя, совершается стихийно, бессознательно, как игра случая, социальная же эво­люция основана на сознательной деятельности людей. Сознатель­ная цель и план являются как бы скрытой пружиной социальной эволюции. Цель становится причиной действия. Для обозначе­ния социальной эволюции вводится понятие "телезис". Природ­ная же эволюция, по мнению автора, выражается традиционным понятием "генезис". Цель формируется как осознание первичных желаний (потребностей) человека, таких, например, как чувство голода и жажды, половые потребности, связанные с продолже­нием рода и т.д.

На основе простых желаний появляются более сложные, или вторичные, желания интеллектуального, морального и эсте­тического характера, являющиеся непосредственным побудителем социальной эволюции. Эта система усложняется по мере пере­хода от индивидуальных желаний к коллективным, выразителем которых становится общественная организация - государство. Во имя достижения личного счастья человек нуждается в обществе. Стремление к удовлетворению желаний, в конечном счете, явля­ется причиной появления общества. Таким образом, государство, как выразитель коллективных общественных интересов, стано­вится основным фактором общественного развития. Но в основе этого развития лежит индивидуальная воля, способность дейст­вовать, способность людей реализовывать свои желания.

Вторым представителем этого направления (на первом эта­пе своего творчества) стал американский исследователь Ф.Г. Гид-дингс (1855-1931). В своих работах "Основания социологии" и "Теоретическое изучение человеческого общества" он сформули­ровал свое видение общественной структуры и социальной эво­люции. Специфика этого видения определяется следующими ос­новными тезисами: во-первых, человеческий организм понима­ется не просто как физическое или чисто биологическое начало, а

как особое целостное образование, в котором физические элемен­ты дополняются психическими; во-вторых, сознание (психика) рассматривается не только как свойство, присущее индивиду, но и коллективу, и обществу в целом, что нашло свое отражение в понятии "сознание рода"; в-третьих, общественные явления не всегда четко осознаются и люди зачастую действуют стихийно, бессознательно, подчиняясь общим тенденциям развития.

Прежде чем говорить об эволюции, Гиддингс стремится смоделировать общее представление о структурной организации и устройстве общества, используя для этого три ключевых поня­тия: класс, группа, ассоциация.

Понятие класса достаточно широко использовалось в нау­ке, которая сталкивалась с необходимостью классифицировать объекты своего изучения. Астрономия, химия, биология, гео­логия, как, впрочем, и все остальные науки, имели ярко выра­женные периоды классификации своих объектов. Поэтому и в общественных науках понятие класса имело первоначально су­губо сциентистский (классификационный) смысл (до тех пор, пока не приобрело ярко выраженный политический характер). Именно через это понятие и стремится Гиддингс рассмотреть структуру общества.

С его точки зрения общество складывается из классов. Но в отличие от марксистской трактовки этого понятия классы у Гиддингса представляют не столько экономический, сколько чисто социальный смысл. К ним он относит: класс личностей, жизненные классы и социальные классы.

Первый характеризуется индивидуальными качествами че­ловека (физическими и психическими). Жизненные классы - это такие социальные подструктуры, которые образуются на основе врождённых задатков и способностей людей. Социальные же классы представляют собой такие образования, которые форми­руются в процессе социализации человека, отражая неравные способности людей к приспособлению, к выполнению тех тре­бований, которые диктуются общностью или обществом в це­лом. Здесь реализуются как природные задатки человека, так и функционирование самой социальной среды, в которой форми­руется личность.

Важным элементом социальной структуры в концепции Гиддингса является и группа, характеризующая социальный со­став населения. Группа представляет собой непосредственную социальную среду, в которой живет и функционирует человек;

именно через эту среду общество воздействует на формирование личности. Малые группы формируются на базе естественных признаков и потребностей людей. Большие группы представля­ют собой структурные образования, своеобразные органы соци­ального организма, которые поглощают индивида и требуют его приспособления к себе. Особую роль в этом плане имеют этни­ческие и национальные образования, а также государство как фактор интернационального единства, что имело особое значе­ние для США в период сплочения американского общества и утверждения его на мировой арене.

Следующим структурообразующим элементом у Гиддингса выступает ассоциация, представляющая собой такое социальное образование, какое объединяет людей для достижения общих социальных целей. Каждая ассоциация связана с определенным видом деятельности в системе разделения труда. На уровне ассо­циаций в наибольшей степени проявляется личная инициатива, творческий дух индивида. По тем примерам ассоциаций, кото­рые приводит Гиддингс, легко распознать основные социальные институты (церковь, школа, правление, производство). Вместе с тем в них вкладывается и исторический смысл. Именно в эво­люции ассоциаций и раскрывается историческая перспектива общества, т.е. общественная эволюция трактуется автором как переход от "зоогенетической ассоциации" к "антропогенетической ассоциации" и далее к "этногенетической ассоциации". При этом анализ физических аспектов постоянно сопровождается анали­зом соответствующих психических (сознательных) структур.

В общем виде социальная эволюция выступает в трактовке этого автора как взаимодействие сознательных мотивов, волевых действий, проявлений коллективного сознания (сознания рода) и объективно-физических сил природной и социальной среды. В концепции Гиддингса с очевидностью проступает стремление согласовать общественное и индивидуальное, структурное и функ­циональное в общей картине общественного развития.

Похожая информация.