Мертвые кролики. «Мертвый кролик» и «Черный хвост»: познакомьтесь с одним из главных героев мировой барной индустрии
В мои же руки попал девайс, разработанный совместно с блоггером Heathen - он же Билли, пожарный из Филадельфии, который и является по сути разработчиком и дизайнером данной дрипки.
Ну а теперь уже давайте ближе к делу. Перед нами небольшая коробочка защитно-болотного цвета, на главной стороне которой и расположен образ того самого кролика. Да-да, я не ошибся - название Dead Rabbit (англ. «мертвый кролик») отображено с помощью забавной картинки ушастого зверька с крестиками вместо глаз на фоне скрещивающихся парогенераторов позади. В целом информации на коробке очень много - смотрите ниже сами.
Так как это оригинальный девайс - никак не обошлось и без scratch-логотипа, чтобы проверить подлинность на сайте производителя (http://www.hellvape.com/web/code/index.php).
Открываем коробочку с Dead Rabbit RDA . Перед нами сама дрипка в черном цвете (бывает еще стальной вариант, а также уже есть и разноцветные - фото ниже) в одном отделении, а в другом - небольшой пакетик с «допами», который мы рассмотрим позже. Сначала же все внимание к самому устройству.
И теперь уже начнем рассматривать само устройство. Выполнена дрипка Dead Rabbit из стали, ее диаметр 24 мм (самый распространенный формат на сегодняшний день). Тактильное ощущение очень приятное - устройство в моем случае имеет порошковую покраску и достаточно приятное на ощупь, а также имеет благородный матовый оттенок. К качеству покраски у меня претензий нет - все очень даже хорошо.
Сверху расположился 810-ый дрип-тип. Точнее их сразу 2 штуки - комплектный черный и дополнительный зеленый (цвет дополнительно указывается на коробке). У второго отверстие слегка больше, так что вы можете сами выбрать, с каким вам удобнее будет использовать устройство.
Далее - съемное кольцо регулировки обдува. Внутри него сверху имеется оринг, который отвечает за удержание дрип-типа. Также кольцо имеет накатку для того, чтобы его легче было подстраивать или снимать для каких-либо целей. Под ней - также оринг для уплотнения с юбкой. Данная дрипка поддерживает возможность использования как с 1-ой, так и с 2-мя спиралями - и это сразу же заметно по отверстиям подачи воздуха.
А теперь об этих отверстиях немного подробнее. Они имеют весьма необычную форму. Если присмотреться - можно увидеть, что в них имеется небольшой скос. Так как в дрипке используется комбинированный обдув (верхне-боковой, если это можно так назвать), то и подача воздуха должна производиться соответствующим образом. В данном случае имеем довольно интересное конструкторское решение, которое, как мне кажется, выполнено довольно необычно.
Следом - юбка. На ней расположилось название дрипки вместе с логотипом (помним про кролика), а также 2 отверстия для подачи воздуха. Внутри есть небольшая проточка, которая служи ограничителем для кольца регулировки воздуха (думаю, и без него можно было обойтись, но раз есть - значит надо).
И напоследок самое интересное - база. Выполнена она в стиле популярной дрипки CSMNT: стойки (одна из них позолоченная - «плюсовая») расположены друг напротив друга, отверстия для спиралей - сверху (их величина достаточна, чтобы установить нечто «жирное»), зажимные винты под шлицевую отвертку - сбоку. Такой вид базы уже зарекомендовал себя с положительной стороны у многих парильщиков, и он довольно удобен для обслуживания (в частности - установки спиралей). «Ванночка» здесь не особо глубокая, но не стоит забывать, что обдув у нас расположен высоко - даже если вы «перельете дрипку», то не случится ничего страшного, и лишняя жидкость никуда не выльется. За удержание юбки на базе отвечают 2 оринга, которые изначально очень плотно скрепляют составные части дрипки (снять юбку в первый раз было очень непросто).
Ну и пару слов про низ устройства. Здесь расположился позолоченный пин (очень хорошо выпирает - можно не бояться использовать устройство с гибридным коннектором) и различные гравировки: серийный номер и упоминания о разработчике и изготовителе.
Теперь же перейдем к набору дополнительных элементов, которые нам положили в комплект. Тут мы видим:
Немного об использовании. Установка спиралей в Dead Rabbit RDA , как я говорил ранее, не вызывает сложностей. Намного сложнее подобрать ту самую высоту ножек, которая наилучшим образом подойдет для получения оптимального вкуса. Я для себя выбрал такой вариант: спирали располагаются чуть ниже уровня отверстий подачи воздуха, тем самым обеспечивая оптимальный баланс. Ну а открывать обдув полностью или «играться» его перекрыванием - это уже дело каждого, тут сугубо на любителя. Касаемо укладки хлопка - здесь нужно оставлять приличной длины «хвосты», опять же из-за высоты расположения спирали.
Тезисно по итогам:
И что же имеем по итогу. А по сути имеем что-то новое, хоть и взятое из разных устройств по чуть-чуть. Dead Rabbit RDA , думаю, отлично подойдет тем людям, кому не нужны огромные облака (хотя и на ней можно их сделать), а кто больше любит отведать вкус. От нее не стоит ожидать каких-то чудес - она просто работает и приносит удовольствие. Да и цена не кусается - на площадке Efun.top дрипка сейчас реализуется со скидкой по цене всего $18.49 , что очень неплохо для оригинального продукта. Брать ее или нет к себе в коллекцию - решать только вам.
И на этом у меня все. Всем спасибо и до новых встреч!
2017 | Андрей Попко
Фотографии | Андрей Попко
Для того, чтобы понять, почему ирландские иммигранты позапрошлого века начали объединяться в гигантские банды, нужно взглянуть на условия, в которых они обитали. Тезис о том, что бытие определяет сознание, в этом случае работает на 100 процентов.
В XIX веке Нью-Йорк не был мегаполисом, неплохо себя чувствуя в границах Манхэттена. В его перенаселенных трущобах, где приходилось ютиться ирландским иммигрантам, процветали нищета, болезни и насилие. Жесткая среда формировала жесткие характеры, и местные жители для того, чтобы обеспечить себе достойное существование или просто выжить, начали объединяться в «клубы по интересам», которые больше напоминали разбойничьи шайки, каковыми они, по сути, и являлись. Самой настоящей колыбелью гангстеров стал печально известный район Пяти углов, откуда привычка объединяться в банды расползлась по всему Нью-Йорку.
Места обитания банд Нью-Йорка
Пять углов
Пять углов - район, образованный улицами Кросс, Энтони, Литл-Уотер, Оранж и Малберри, которые выходили на крошечную площадь, стал самой настоящей колыбелью ирландских банд Нью-Йорка. Едва появившись, район считался достаточно приличным и спокойным местом. Но начиная с 1820 года все стало резко меняться (с этого момента и нужно писать историю банд как явления).
Построенный на болоте, район постепенно погружался обратно в трясину. Сырость, разрушающая дома, постоянные туманы и ядовитые испарения, поднимающиеся с болот, вынудили всех более-менее состоятельных жителей Пяти углов съехать в другие части Манхэттена. Дома освобождались, цены на проживание в них падали до неприличия, и в бывшие квартиры добропорядочных ньюйоркцев начали заселяться ирландские иммигранты, наводнившие город после революции и провозглашения Ирландии республикой.
Чарльз Диккенс
о Пяти углах
«Ну и местечко! Узкие проходы расходятся направо и налево, и везде запах грязи и отбросов. Образ жизни, который здесь ведется, приносит те же результаты, что и везде. Грубые, обрюзгшие лица, которые мы видим в этих домах, таковы же, каковы и по всему миру. Сами дома преждевременно постарели от дебоширства. Посмотрите, как обрушиваются прогнившие балки и как разбитые и запачканные окна хмуро смотрят тусклыми глазами, словно подбитыми в пьяной драке. Здесь живет множество свиней. Интересно, удивляются ли они тому, что их хозяева ходят на двух ногах, а не на четырех и что они не хрюкают, а разговаривают?»
Ключевые места Пяти углов
Именно в Пяти углах начали появляться «клубы по интересам» с очень необычными названиями: «Рубашки навыпуск», «Чичестеры», «Гвардия Роача», «Уродские цилиндры» и, конечно, «Мертвые кролики».
Старая пивоварня - некогда это здание действительно было пивоварней, но годы шли, здание ветшало, и производство пива было решено свернуть. Здание отдали под жилой дом, который быстро обрел самую дурную славу в этом не самом благополучном районе Нью-Йорка. В подвалах старой пивоварни нашли убежище более тысячи ирландцев. И без того ужасные условия проживания осложнялись еще и тем, что большинство обитателей старой пивоварни практически не покидали здания, опасаясь быть схваченными полицейскими. Пропитание многие местные находили себе следующим образом: прятались в темном коридоре, поджидали своих соседей, несущих что-нибудь съестное, беззастенчиво били их по голове чем-нибудь тяжелым и забирали еду. Дошло даже до того, что здесь убили маленькую девочку, опрометчиво показавшую мелкую монетку, заработанную попрошайничеством.
Улица, проходящая мимо старой пивоварни, тянулась с севера на юг. Южная часть получила вполне заслуженное название аллея убийц, северный же конец улицы вел к огромному помещению, называвшемуся пещерой воров.
Бауэри
Еще одним рассадником преступности стал район Бауэри, который являлся своеобразным культурным центром для обитателей городского дна. Здесь родились такие банды как «Парни Бауэри», «Настоящие американцы», «Американская гвардия», «Гвардия О’Коннела» и «Атлантическая гвардия».
Более спокойная среда обитания оказала свое воздействие на эти группировки - они были преступниками, но до звериной жестокости парней из Пяти углов никогда не доходили. «Настоящие американцы» и вовсе не были бандой в прямом смысле этого слова: вся их деятельность заключалась примерно в том, чтобы стоять на улице и на чем свет стоит бранить Великобританию и англичан.
Побережье
Некогда респектабельный и даже аристократичный, к 1845 году Пятый округ превратился в одно из самых опасных мест города. В основном здесь промышляли так называемые речные шайки, занимавшиеся пиратством. Но и простым грабежом парни из «рассветных», «хвастунов», «затонных», «болотных ангелов», «бойни», «короткохвостых» и «приграничных» не гнушались.
Местные канализационные коллекторы, из-за которых большинство домов здесь признали непригодными для жилья, были убежищем местных банд. Они же помогали им зарабатывать на жизнь: воры проникали в дома через канализацию, а коллекторах прятали награбленное.
Известные банды Нью-Йорка
УРОДСКИЕ ЦИЛИНДРЫ
Еще одна шайка с нелепым названием, но от этого не менее опасная. Название свое она получила из-за самодельных шлемов, представлявших собой огромные цилиндры, набитые кожей и шерстью, которые члены банды надевали во время разборок.
В эту банду принимались исключительно ирландцы, да и то не все. Нужно было быть очень хорошим бойцом и самым натуральным отморозком, чтобы получить право носить гордое звание «уродского цилиндра».
БАНДА ЧАРЛЬТОН-СТРИТ
Банда Чарльтон-стрит - если банды из Пяти углов и Бауэри промышляли грабежами магазинов, налетами на кабаки и уличным хулиганством, парни, известные как «Банда Чарльтон-стрит», заслужили славу настоящих пиратов. Бороздя на своих небольших лодках воды Гудзона, они совершали налеты не только на суда, но и на прибрежные фермы. Погубили банду те же фермеры, которые начали отстреливать пиратов, и владельцы судов, не скупившиеся на серьезную вооруженную охрану.
МЕРТВЫЕ КРОЛИКИ
Имя этой банды долгое время было на слуху у всех жителей Нью-Йорка. На разборки эти крепкие парни ходили под своеобразным штандартами - длинными палками, на которых болтались кроличьи тушки.
Название банды произошло после одного примечательного случая. Во время одной из перепалок, происходившей между членами «Банды Роача», кто-то кинул в комнату, где находились бандиты, мертвого кролика. Один из парней воспринял это как знак свыше и вышел из «Гвардии», сколотив собственную банду, получившую столь несерьезное название.
Сами «Мертвые кролики» не любили, когда их называли бандой, предпочитая именоваться клубом, о чем заставляли писать в газетах нью-йоркских журналистов.
РАССВЕТНЫЕ
«Рассветные» получили свое название из-за привычки совершать вылазки и налеты на рассвете. Эти пираты пришли на смену «Банде Чарльтон-стрит», но повторять ошибок своих предшественников они не собирались, убивая любого, кто представлял потенциальную угрозу для дела. Для них ничего не стоило убить случайного свидетеля, вырезать всю команду на корабле, а само судно пустить ко дну.
Именно деятельность «Рассветных» заставила городские власти организовать совершенно новую правоохранительную структуру - службы береговой охраны. Противостоять речным полицейским «Рассветные» не смогли, и вскоре их пиратская деятельность в водах близ Нью-Йорка сошла на нет.
ПАРНИ ИЗ БАУЭРИ
Эти заклятые враги «Мертвых кроликов» одними из первых осознали всю ту силу, которую несет в себе хорошо организованная банда. В рядах «Парней из Бауэри» в свое время сражались одни из самых жестоких бандитов, которых когда-либо видел Нью-Йорк. Билл «Мясник» Пул, прототип Мясника Каттинга из фильма Мартина Скорсезе «Банды Нью-Йорка», и могучий Моус, превратившийся в самый настоящий миф еще при жизни.
«Парни из Бауэри» хоть и состояли из потомков ирландских мигрантов, считали себя коренными американцами, исповедовали протестантизм и отличались антиирландскими настроениями, враждуя с бандами, не желавшими отказываться от своих корней.
«40 воров» являлись первой организованной бандой в истории Нью-Йорка. Промышляли, как не трудно догадаться из их названия, воровством всех мастей. Карманные кражи, проникновения со взломом, грабежи и разбой - вот основные направления деятельности этой банды из Нижнего Ист-Сайда.
Взрослые главари шайки делали ставку на уличных беспризорников, а потому дисциплиной в этой организации даже не пахло. Несмотря на это, просуществовала банда «40 воров» достаточно долго - с 1820-х по 1850-е годы. После развала многие ее члены присоединились к разным бандам Пяти углов.
Существовал слух, что в эту банду принимали только тех, кто совершил убийство. «Пока кого-нибудь не грохнешь, крутизны в тебе нет», - утверждал один из главарей «Хиоса». Главари банды быстро поняли, что можно неплохо заработать, выполняя «особенные услуги» за денежное вознаграждение. Вот прейскурант, найденный у одного из членов банды:
Ударить кулаком
Подбить оба глаза
Сломать нос, челюсть
Вырубить дубиной
Отрезать ухо
Сломать руку или ногу
Прострелить ногу
Пырнуть ножом
Убийство
Деятельность банд
Изобретательности ирландцев при ограблениях не было предела. Едва ли не каждый член банды считал своим долгом придумать какой-нибудь новый способ совершения преступлений. Например, очень популярным было преследовать человека по улице, до тех пор пока из определенного окна подельники грабителей не высыпали на него ведро золы. Пока жертва кашляла и задыхалась, бандиты тащили ее в подвал, где убивали и забирали все ценное, включая башмаки и одежду.
Банда «Черная патока» и вовсе получила свое название из-за метода, которым ее представители грабили магазины. Считается, что главарь шайки Джимми Данниган придумал оригинальный способ вычищать кассы местных продуктовых лавок: Джим заходил в магазин и просил хозяина наполнить его шляпу патокой, заключил, мол, пари с приятелем. Заинтересованный хозяин лавки выполнял странную просьбу, после чего Джимми надевал эту шляпу ему на голову. Густая патока заливала глаза и фактически приклеивала шляпу к волосам. Пока хозяин пытался освободиться, бандиты спокойно обчищали магазин и уходили.
Гангстеры-пожарные
Немалую роль в жизни Нью-Йорка ирландские бандиты сыграли как пожарные (пусть это и кажется шуткой). Мошенники, хулиганы, грабители и убийцы собирались в пожарные команды, преследуя отнюдь не альтруистские цели. Главную роль здесь играла политика: банда, потушившая горящий дом, выглядела намного благороднее в глазах местных жителей.
Бандитские пожарные бригады давали своим машинам - телегам, на которых были установлены насосы и брандсбойты, - имена, больше подходящие пиратским судам: «Белый дух», «Черная шутка», «Желудок селедки», «Сухие кости», «Красный пират», «Сенный вагон», «Большая шестерка», «Яльская девка», «Бобовый суп», «Старый хлам» и «Старая дева».
Вражда между пожарными командами, состоявшими из членов разных банд, нередко становилась причиной выгорания целого дома, а то и квартала: вместо того, чтобы бороться с огнем, брандсмейстеры начинали колотить друг друга.
Нередко практиковались иезуитские способы зарезервировать для себя пожарный гидрант, которых явно не хватало на целую ораву пожарных, слетевшихся к горящему дому. Едва заслышав о возгорании, гангстеры посылали к пылающему зданию самых шустрых членов банды. Те, в свою очередь, закрывали гидрант пустой бочкой и садились на нее сверху, отбиваясь от конкурентов. Если мальцу удавалось отстоять точку до прибытия основных сил, ему воздавали все должные почести, а дом, быть может, выгорал не полностью.
Именно ирландцы одними из первых поняли пользу аптечных препаратов для преступной деятельности. Сначала они использовали настойку опиума или морфий для того, чтобы опаивать зашедших в кабак матросов и продавать их, спящих, в корабельные команды. Для грабежей же применяли проверенный годами способ - удар дубинкой по голове. Однако вскоре ирландские шайки начали использовать аптечные дары и для того, чтобы обирать клиентов питейных заведений.
Работали, как правило, парами - мужчина и женщина. На девицу ложилась обязанность отвлечь клиента, а ее подельник должен был незаметно подсыпать или подлить жертве снотворное. Сначала для этих целей использовали нюхательный табак, затем перешли на гидрохлорид и морфин. С дозировкой мошенники не заморачивались, действуя по принципу «чем больше - тем лучше», а потому мало кто из отведавших ирландского коктейля людей просыпался на следующее утро.
Бандиты стремились заработать на всем, не останавливаясь даже перед самой жуткой и кощунственной работой. В Нью-Йорке широкое распространение получили команды кладбищенских воров, выкапывавших тела умерших и продающих их студентам-медикам.
Гангстеры тех лет активно участвовали и в политической жизни города, правда, весьма своеобразным образом: избивая и убивая политических конкурентов своих нанимателей, срывая выборы и запугивая избирателей.
Бандитские бунты
Огромная численность и невозможность полиции исправить ситуацию постепенно внушили гангстерам чувство полного контроля над своими районами. Единственной властью на улицах были бандиты, которые очень болезненно воспринимали любые попытки властей вмешаться в жизнь подконтрольных им районов. Нередко это приводило к самым настоящим бунтам, во время которых случались и пожары, и массовые линчевания, и вооруженные стычки с полицией.
Бунт «Мертвых кроликов»
Одно из самых страшных побоищ, учиненных бандами, в истории Нью-Йорка состоялось в 1857 году. Все началось с того, что банды Пяти углов решили отпраздновать День независимости несколькими налетами на кабаки в Бауэри. Разумеется, местным парням это не понравилось, и началось массовое побоище. Вмешательство полиции только усугубило ситуацию - разъяренные бандиты обратили свой гнев против полицейских. Улицы перегородили баррикадами, а вместо кулаков и дубинок в ход пошли револьверы и мушкеты.
Подавить бунт удалось только с помощью вмешательства гвардии. Вид идущих плотными рядами солдат, готовых броситься в штыковую атаку, быстро охладил горячие головы гангстеров.
«Кирпичи, камни и дубинки так и мелькали в воздухе и летали из окон во всех направлениях, а люди носились по улицам, размахивая огнестрельным оружием. Раненые мужчины лежали на тротуаре, их топтали. Вот „кролики“ перешли в наступление и погнали своих противников вверх по Баярд-стрит в Бауэри. А вот к терпящим поражение подошло подкрепление, и они бросились на своих преследователей, заставив тех отступать к Малберри, Элизабет и Бакстер-стрит», - The New York Times от 6 июля 1857 года.
Генри Джарвис Раймонд
журналист и политик, писал
для The New York Times
«Если завтра закон отменят, воодушевление толпы останется тем же. Его источники совершенно не имеют отношения к этому закону, как и к любому другому, - это жгучая ненависть к тем, кто находится в лучших обстоятельствах, стремление к грабежам, варварская злоба против людей другой расы, желание поддержать терпящих поражение мятежников Юга. Эту чернь надо наконец сокрушить... угостить картечью»
Призывной бунт
Гангстеры Пяти углов устроили бунт в знак протеста против закона о воинской повинности, изданного Конгрессом. Интересно, что большинство из вышедших на улицы были молодыми людьми в возрасте до 20 лет, которые призыву не подлежали.
Призывной бунт длился чуть менее недели, но за этот короткий срок лицо города преобразилось до неузнаваемости. Под бой ирландских бодранов пьяная толпа носилась по улицам, сокрушая все на своем пути. Они линчевали чернокожих, попадавшихся им на пути, жестоко расправлялись с полицейскими, поджигали и грабили дома.
Одним из главных событий тех дней стала попытка захвата арсенала. Бандитам удалось прорваться в здание и даже завладеть оружием, но вовремя перегруппировавшиеся полицейские смогли отогнать бандитов. Те, в свою очередь, подожгли здание, в котором находились их товарищи. Как рассказывают очевидцы, после того как арсенал сгорел полностью, с пепелища вывезли более 50 бочек, наполненных человеческими останками.
В те дни бандитам удалось фактически захватить весь город. Ситуацию снова спасли военные, несколько полков которых вошли в Нью-Йорк и дали бой мятежникам. Армии пришлось пустить в ход не только штыки и ружейные залпы, но и тяжелую артиллерию, стреляя по бунтовщикам картечью.
Итогом Призывного бунта стали несколько полностью выгоревших кварталов города, множество ограбленных и избитых горожан, а число погибших от рук мятежников при подавлении бунта исчислялось тысячами.
Легендарные личности
Билл «Мясник»
Его называют первым гангстером Америки. Предводитель «Парней из Бауэри», ловкий боец и пронырливый политик, свое прозвище он получил не только потому, что владел мясной лавкой, но и за свою жестокость по отношению к врагам. Удивительно, но Пул не был ирландцем - его предки прибыли из Англии, а сам себя он считал коренным американцем.
Пул быстро наладил крышевание местных питейных заведений и лавок, превращая не желавших платить в кровавое месиво, и подался в политику, терроризируя как кандидатов, так и избирателей. Для Пула преступная деятельность не была самоцелью - это был инструмент достижения политических целей.
Разумеется, у такого влиятельного человека не могло не быть врагов. Вызывающее поведение Мясника также не прибавляло ему популярности. Билла Пула застрелили после очередного конфликта с людьми из «Таммани Холл» - нью-йоркского штаба Демократической партии США, в котором на тот момент состояло множество гангстеров. Удивительно, что, получив пулю в живот и пулю в сердце, Мясник умудрился прожить еще две недели.
ЖЕНЩИНЫ В БАНДАХ
Ирландским женщинам по характеру не свойственно уступать в чем-либо своим мужчинам. А потому девушки из Пяти углов принимали в разборках между бандами и уличных беспорядках самое деятельное участие. Как правило, их роль сводилась к закидыванию противников камнями и последующему отступлению за спины основных бойцов.
Но были среди них и такие, которых боялись даже самые отчаянные обитатели Пяти углов. Так, в «Мертвых кроликах» состояла некая Чертова Кошка Мэгги, про которую ходили слухи, что свои зубы она затачивала напильником, а на руках носила остро заточенные медные когти.
Еще одной легендарной леди Нью-Йорка тех лет была Подтяжка Мэг - англичанка почти двухметрового роста, вооруженная дубинкой и пистолетом. Она работала вышибалой в баре «Дыра в стене» и прославилась тем, что откусывала особенно разбушевавшемся или не желавшим платить клиентам уши. Потом эти трофеи Мэг складывала в банку со спиртом в назидание всем присутствующим.
Джордж Леонидас Лесли
Гений-медвежатник, организатор самой успешной банды взломщиков в истории и страшный сон всех банкиров - Западный Джордж организовал или принял участие в 80% ограблений банков в период с 1874 по 1884 год.
Залог успеха Лесли был в тщательной подготовке ограблений. Всеми правдами и неправдами он выяснял, какой в банке установлен сейф, когда в нем накопится внушительная сумма, изучал план помещения. Поговаривают, что у Западного Джорджа было убежище, где стояли все возможные модели сейфов, на которых он практиковался.
Позднее, заработав репутацию в преступном мире, Лесли перестал лично участвовать в ограблениях, сосредоточившись на планировании, а затем и вовсе отошел от дел, выступая лишь консультантом для молодых взломщиков.
МОУС - ФОЛЬКЛОРНЫЙ ГЕРОЙ ГАНГСТЕРОВ
Этот человек остался в истории под скромным именем Моус. Однако еще при жизни об это «парне из Бауэри» распускали слухи и легенды, словно о мифическом герое.
Итак, если верить всему, что говорили на улицах, выходило, что Моус обладал силой десяти человек, обычные ботинки не налезали ему даже на мизинец ноги, а руки были такой длины, что свисали ниже колен, вместо дубинки использовал дышло от телеги или телеграфный столб, развлекался тем, что носил на плечах омнибус с пассажирами, в два гребка переплывал Гудзон, а за шесть оплывал кругом весь Манхэттен, пиво он пил бочками, а однажды силой своих легких смог наполнить паруса корабля и погнать его против течения.
Денди Джон Долан
Легендарной фигурой в банде «Хиос» был Денди Джонни Долан, известный тем, что даже на разборки приходил одетый с иголочки и с аккуратно уложенными волосами.
Но прославился Долан не только своим экстравагантным внешним видом, но и безупречной техникой выдавливания глаз. Именно ему приписывается изобретение медных когтей, надеваемых на большие пальцы рук. Поговаривали, что как-то раз он демонстрировал в кабаке глаз человека, застигшего его на месте преступления. Ему же приписывают идею оснащать ботинки лезвиями от топоров, чтобы расправляться с противниками буквально за несколько ударов.
Погубила Долана его страсть к тростям с набалдашниками в виде животных. Их у него была целая коллекция, которую он неустанно пополнял. Именно такая трость, которую Денди Долан отобрал у убитого им человека, и стала главным доказательством, позволившим полиции упечь его за решетку, а после и казнить.
Офицер Александр Уильямс
Бывший судовой плотник, человек внушительного роста и колоссальных габаритов, этот патрульный серьезно портил жизнь нью-йоркским бандитам. Все четыре года работы патрульным Уильямс дрался с бандитами каждый день и не по одному разу. Мастерски владея дубинкой, он так часто повергал на землю даже самых отчаянных уличных бойцов, что заслужил прозвище Уильямс Наповал.
Став капитаном полиции, Уильямс создал несколько полицейских отрядов, куда входили только самые сильные и умелые бойцы. Задача их была проста - избивать гангстеров везде и всюду, вне зависимости от того, застигли их на месте преступления или просто прогуливающимися по улицам. «На конце полицейской дубинки гораздо больше закона, чем в решении Верховного суда», - говорил Уильямс тем, кто пытался оспаривать его методы борьбы с преступностью.
Авторитет Уильямса на улицах был непререкаем. Чего только стоит его вошедшая в историю акция, когда он повесил на столб в самом злачном районе города свои часы с цепочкой, а вернувшись через некоторое время, обнаружил их на том же месте.
Как и вся страна, в течение десяти лет, предшествовавших Гражданской войне, Нью-Йорк жил в возбуждении от надвигающегося конфликта. Участились столкновения, как в виде дебатов, так и физические, между аболиционистами и сторонниками рабства, а преподобный Генри Уорд Бичер со своей кафедры в церкви Плимут в Бруклине подливал масла в огонь громогласной критикой южан – владельцев человеческой плоти и душ. Многие из выдающихся священников последовали примеру Бичера и добавили свои голоса к растущему потоку протеста, а другие утверждали, что самым страшным источником бед является новомодный театр, и обрушились на знаменитую танцовщицу Сонтаг, которая поставила весь город на уши своими короткими юбками и разнузданными плясками. Говорят, она была первой женщиной в Америке, которая, по крайней мере публично, задирала ногу выше головы. Восторженные толпы переполняли театр, в котором она появлялась, и следовали за ней по улицам, а молодые люди с горячей кровью пили за ее здоровье и пели серенады под окнами ее дома.
Те же охотники за удовольствиями, которые не были очарованы прелестями Сонтаг, скапливались большими толпами в Нибло-Гарден, где Аделина Патти, которой еще не исполнилось даже 13 лет, изумляла критиков красотой своего голоса, или в Национальном театре, где в начале 1850-х была поставлена новая замечательная пьеса под названием «Хижина дяди Тома», побив все рекорды посещаемости в последующие 200 вечеров. Но мало кто оценил тогда старшего Соутерна, который забрался на скрипящие подмостки музея Барнума и изо всех сил боролся за развитие искусства, которое позже принесло ему славу «лорда Дандрири» и одного из лучших американских актеров. Скромное появление доктора Джеймса Литлфильда в начале 1854 года тоже прошло без участия духовых оркестров и танцев на улицах, хотя он поднял на большую высоту качество обслуживания в парикмахерской в доме 413 на Бродвее и породил профессию, клиенты которой сегодня исчисляются миллионами. Он был первым мастером по педикюру в Нью-Йорке.
Именно в это время или, может быть, чуть раньше политические деятели «Таммани-Холл» начали систематически приворовывать из городской казны. Члены муниципального совета 1850 года были настолько жадными, что их называли «сорок воров», таким образом запачкав грязью политики благородное имя самой первой из знаменитых банд Пяти Точек. Совет 1856 года был, по описаниям, таким же, и гангстеры, очевидно устыдившись того, как низко пало их имя, распустили свою банду и завербовались в ряды «мертвых кроликов».
Расследования, проведенные реформаторами в начале 1850-х, показали, что коррумпированы были все департаменты городского правительства. Должностные лица, которые по идее были бедными людьми, трудящимися на благо общественности за скудное жалованье, внезапно уходили в отставку с большим состоянием в виде недвижимости, оформленной на их жен, и с полными карманами золота, полученного от продажи лицензий, дотаций, привилегий и арендных договоров, сборов с центров преступности и публичных домов, а также благоразумных вознаграждений за полученные контракты. В своей «Истории «Таммани-Холл», написанной по официальным документам муниципалитета и результатам различных расследований, Густав Маерс приводит такие лишь некоторые примеры взяточничества, как 368 подношений за год суперинтенденту полиции Джорджу Мацеллу и его партнеру, капитану Норрису, и получение дани с более чем сотни человек, бывших регулярными клиентами заведения на Гринвич-стрит, которым руководила мадам Ресталл, также известная под именем мадам Киллер, большая мастерица по абортам, покончившая жизнь самоубийством в ванной, когда Энтони Комсток произвел облаву в ее заведении. Дом мадам Ресталл и ее занятия стали настолько известными, что в последние годы жизни всякий раз, когда она отваживалась на поездку в экипаже, уличные мальчишки преследовали ее с криками: «Эй! Твой дом построен на детских черепах!»
Право назначения полицейских находилось в руках членов муниципалитета и их помощников с 1844 года, когда была создана муниципальная полиция, до 1853 года, когда с целью обуздания разрастающейся коррупции в Нью-Йорке было сформировано Бюро комиссаров полиции, состоящее из мэра, секретаря и городского судьи. Но ситуация не менялась, система подкупа просто переходила от одной группы политических деятелей к другой. Было общепринято, что патрульный платил по 40 долларов капитану, в чей участок он желал бы быть зачисленным, и в два или в три раза больше тому чиновнику, который его назначал. Капитаны полиции платили, как минимум, по 200 долларов своим хозяевам из коридоров власти, полицейские всех рангов регулярно использовались как сборщики взяток и как посредники в проведении сомнительных сделок политиков. Все властные структуры были практически деморализованы, и немногие честные чиновники департаментов мало что могли сделать для приведения в исполнение законов и избавления города от наводнивших его преступников, поскольку за арестом известного головореза тут же следовало появление возмущенного политика или чиновника, который требовал и добивался освобождения бандита.
Если не считать успешного разгрома речных гангстеров Четвертого округа, настолько перешедших пределы дозволенного, что даже политики не посмели их защищать, то единственная важная полицейская кампания того периода была проведена против банды «медового месяца». В 1853 году эта банда с большим успехом принялась орудовать в Восемнадцатом округе, в Ист-Сайде, – тогда это был еще малонаселенный район, где жили в основном незаконно. Полиция не трогала головорезов несколько месяцев, и они необычайно осмелели. Каждый вечер главарь банды выставлял по гангстеру на каждом углу Мэдисон-авеню и Двадцать девятой улицы, и они стойко сохраняли свои позиции до полуночи, избивая и грабя каждого хорошо одетого человека, который появлялся в поле зрения.
Когда в конце 1853 года Джордж Уоллинг был назначен капитаном полиции и под его юрисдикцию попал Восемнадцатый округ, он обнаружил, что банда терроризировала всю вверенную ему территорию. Чтобы разделаться с бандитами, он организовал первый отряд «сильной руки» и первым применил метод налета, который очень эффективно использовался в последующие годы. Уоллинг был уверен, что гангстер редко когда устоит перед полицейским, вооруженным тяжелой дубиной, и что головорезы ничего так не боятся, как звука ударов. Он отобрал полдюжины самых смелых и самых сильных полицейских и отправил их вперед переодетыми в штатское. Они просто подошли к гангстерам и избили до потери сознания, прежде чем те успели применить свои дубинки и кастеты. После нескольких ночей таких действий глава банды убрал своих людей с их привычных постов, но капитан Уоллинг на этом не остановился. Каждому полицейскому в районе дали список с именами членов банды, и каждый раз, когда патрульный видел кого-нибудь из них, он набрасывался и избивал. Через две недели банда «медового месяца» распалась, а ее члены сбежали на юг, в Пять Точек и Бауэри, где полиция не была столь жестока.
Капитан Уоллинг с помощью своего метода прекратил и ночные драки между жителями двух рядов домов, известных как английские и ирландские, на противоположных сторонах Двадцать второй улицы, между Второй и Третьей авеню. До его появления между жителями этих трущоб за вечер происходило до дюжины драк. Полицейские входили в этот квартал только группами не менее трех человек. Но Уоллинг собирал весь свой отряд за углом, а когда начиналась драка, полицейские вылетали и били дубинками англичан и ирландцев без разбора. Побоища быстро прекратились, и квартал вскоре стал сравнительно безопасным и мирным.
Число головорезов, вставших под знамена главарей крупных банд Пяти Точек, Бауэри и Четвертого округа, сильно возросло в течение десяти лет перед Гражданской войной за счет толп проходимцев, которые хлынули в Нью-Йорк из других городов. К 1855 году в городе было, по предварительным оценкам, по крайней мере 30 тысяч человек, которые служили главарям банд, а через них – политическим лидерам «Таммани-Холл» или партиям «незнаек» и «коренных американцев».
На каждых выборах банды, нанимаемые конкурирующими партиями, бесчинствовали в избирательных участках, ломая урны для бюллетеней, избивая честных граждан, пытающихся реализовать свое право голоса, голосуя сами по нескольку раз и воспитывая тем самым у людей презрение к полиции и законной власти, что привело к ужасным последствиям во время «призывных бунтов». Пик беспорядков чисто политического характера был достигнут в 1856 году, когда Фернандо Вуд был избран мэром Нью-Йорка на второй срок. Против него выступали не только «коренные американцы», обвинявшие его в благосклонности к ирландцам и другим иностранцам, но и реформаторы, поскольку он показал себя недальновидным и беспринципным чиновником, позволив своим прихвостням запросто грабить городскую казну. Но Вуд имел сильную поддержку со стороны всех низших слоев населения, особенно владельцев салунов и игорных домов, чью лояльность он приобрел, предотвратив принятие закона о так называемом «воскресном закрытии» в 1855 году. Он заставил каждого полицейского заплатить взнос в фонд своей предвыборной кампании; одному патрульному, который сперва отказался, пришлось находиться на дежурстве круглосуточно без отдыха.
«Мертвые кролики», самая большая и самая сильная банда, стояли за Вуда, так же как и большинство остальных драчунов из Пяти Точек и многие известные бойцы из прибрежных районов. «Парни Бауэри» и другие банды этого района были сторонниками «коренных американцев». В ночь перед выборами мэр Вуд выпустил правительственное распоряжение, которым большинство полицейских отправлялось в отпуск, со строгим предписанием не подходить к избирательным участкам, кроме как для того, чтобы проголосовать. Когда банды начали свои бесчинства, им можно было противопоставить лишь небольшие отряды полицейских, которые вскоре были разбиты и разогнаны. В Шестом округе, сердцем которого были Пять Точек, толпа гангстеров из Бауэри неожиданно напала на избирательный участок и рассеяла охрану из «мертвых кроликов», но на выручку последним быстро высыпали головорезы из кабаков и домов Парадиз-сквер, завязалась драка с применением дубин, ножей, топоров и пистолетов. «Коренные американцы» вскоре были разбиты, а полдюжины полицейских все это время добавляли шуму, забаррикадировавшись в пустом доме и изредка стреляя из окон.
Весь день и в других районах города шли подобные стычки, но гангстеры Вуда оказались более свирепыми бойцами, и «Таммани-Холл» одержал победу, добившись переизбрания Вуда числом голосов в 34 860 против 25 209, отданных за Исаака Баркера, кандидата от «коренных американцев». Общее число проголосовавших резко возросло по сравнению с предыдущими выборами, и противники Вуда утверждали, что по крайней мере 10 тысяч бюллетеней были поддельными. Однако никакого расследования не проводилось.
В 1857-м, через два года после того, как Билл Пул получил по заслугам, Нью-Йорк вступил в, возможно, самый бурный и бедственный год за всю свою историю. Это был год великой паники, и к концу декабря более двух десятков банков и почти тысяча коммерческих домов оказались банкротами, и общая задолженность превысила 120 миллионов долларов. За время вторичного пребывания Фернандо Вуда на посту мэра полиция стала настолько коррумпированной, а ее организация – настолько хаотичной и неэффективной, что снова вмешался законодательный корпус и освободил городское правительство от контроля над департаментом. В течение весенней сессии было принято несколько законов, изменивших городской устав; наиболее важный из них отменил муниципальную полицию и Правление полиции, учрежденные актом от 1853 года, и ввел вместо него административную единицу «полицейский округ метрополии», в который вошли Манхэттен, Бруклин и малые города на Стейтен-Айленде и на материке к северу от реки Гарлем, в округах Нью-Йорк, Кингс, Ричмонд и Вестчестер. Губернатор был уполномочен назначать пять комиссаров полиции, которым, в свою очередь, предстояло выбрать суперинтендента полиции. В состав первого Правления вошли Симон Дрейпер, Джеймс Бауэн, Джеймс Най, Джейкоб Чолвелл и Джеймс Странахан; все они проявили ту или иную активность в борьбе, проводимой реформаторами против коррупции. Фредерик Талмадж, который был секретарем во время бунтов в Астор-Плейс в 1849 году, стал первым суперинтендентом полиции, приняв эту должность после того, как несколько человек от нее отказались.
Новоиспеченное Правление полиции призвало Фернандо Вуда расформировать муниципальные структуры полиции и вернуть всю полицейскую собственность, но мэр отказался; не подчинился он даже тогда, когда Верховный суд в мае 1857 года подтвердил конституционность нового закона. Мэр призвал полицию поддержать его, и когда этот вопрос был выдвинут на голосование, то 15 капитанов и 800 полицейских, так же как и суперинтендент Джордж Мацелл, отказались подтвердить полномочия Правления метрополии и решили остаться в рядах муниципальной полиции. Остальные, в числе которых был и капитан Джордж Уоллинг, присягнули новой организации, открывшей свой штаб на Уайт-стрит. В первую очередь необходимо было заполнить вакантные места полицейских, которые выразили преданность мэру. Вуд, в свою очередь, стал назначать новых полицейских взамен тех, кто перешел в полицию метрополии. Кризис разразился 16 июня, когда Дэниел Коновер направился в городское управление, чтобы занять должность комиссара по улицам, на которую его назначил губернатор Кинг. Мэр тоже считал, что имеет право назначения, и он выбрал Чарльза Девлина, которому, по слухам, это обошлось в 50 тысяч долларов.
Когда появился Коновер, его выдворили из здания сотрудники муниципальной полиции, и он тут же выписал два ордера на арест мэра; один – с обвинением в подстрекательстве к бунту, а другой – в насилии против лично него, Коновера. Один из ордеров был выдан капитану Уоллингу, который без сопровождения отправился в городское управление и был пропущен в офис мэра Вуда. Уоллинг объяснил цель своего визита, и, когда мэр оказал сопротивление аресту, капитан спокойно схватил его за руку и заметил, что выведет его из здания насильно, как поступил бы с любым другим арестованным.
Но в городском управлении на случай возникновения подобных ситуаций находилось более 300 муниципальных полицейских, и мэр был освобожден прежде, чем капитан Уоллинг смог вывести его за двери офиса. Затем Уоллинга выбросили на улицу. Он предпринял несколько попыток войти снова, но его не впустили, и он еще спорил с капитаном муниципальной полиции Акерманом, когда отряд из 50 полицейских метрополии, во главе со следователем Перри и капитаном Якобом Себрингом, прибыл к зданию мэрии.
Полицейские выглядели, конечно, внушительно в сюртуках, цилиндрах и со сверкающими на солнце значками, но с толпой муниципалов, вылетевших из здания и набросившихся на них, тягаться они не могли. Около получаса шла ожесточенная битва на ступеньках и в коридорах городского управления, но в итоге полицейских метрополии выгнали из здания, и они в беспорядке бежали. Во время битвы было ранено 52 человека, а один, патрульный Крофут из 17-го участка, был так жестоко избит, что навсегда остался инвалидом. Раненых отнесли в кабинет секретаря Джеймса Смита, где они получили первую помощь, а мэр со своими сторонниками забаррикадировались в здании и поздравляли друг друга с победой.
Полицейский бунт в городском управлении
Пока шел бой, Коновер вызвал шерифа Вестфельда, чтобы в соответствии с ордерами арестовать Вуда, и юристы шерифа объяснили тому, что это однозначно является его долгом. В сопровождении Коновера и его поверенного, с жезлом в руке, шпагой на поясе и официальным цилиндром на голове, шериф с величайшим достоинством поднялся по ступеням городского управления в кабинет мэра, где Вуд снова гневно отказался идти под арест. Между тем под барабанный бой и с развевающимися знаменами по Бродвею проходил 7-й полк национальной гвардии, направляясь в порт для отплытия в Бостон, на соединение с одним из массачусетских полков. В 100 ярдах от городского управления члены Правления полиции метрополии остановили солдат и заявили их командиру, генералу Чарльзу Сендфорду, что имеют полномочия, предоставленные им законодательной властью, прибегать в случае угрозы миру и спокойствию в городе к помощи национальной гвардии. И все единодушно сошлись на том, что такая угроза имела место.
Тогда 7-й полк вошел в парк и окружил здание городского управления, после чего генерал Сендфорд провел совещание с шерифом Вестфельдом и комиссарами полиции. Затем, со шпагой на поясе и в сопровождении взвода пехоты с примкнутыми штыками, генерал уверенно вошел в здание, где объявил мэру, что представляет военную власть империи и не потерпит дальнейшего сопротивления. Вуд выглянул из окна и, увидев, что парк заполнен солдатами, подчинился. Через час, однако, он был освобожден под номинальный залог, и, если судить по записям, его дело так никогда и не было передано на судебное расследование; гражданский суд постановил, что губернатор не имел права назначать комиссара по улицам. Через несколько месяцев полицейский, который был покалечен в стычке между полицейскими, выдвинул против Вуда иск и по решению суда должен был получить с него 250 долларов. Но мэр так их и не выплатил; в конце концов и штраф, и судебные издержки оплатила городская казна.
В начале осени Апелляционный суд подтвердил решение Верховного суда и конституционность нового закона, и через несколько недель мэр вынужден был расформировать муниципальную полицию. Но все лето город патрулировали обе полицейские структуры, уделяя больше внимания своей междоусобной вражде, чем защите жизни и собственности граждан. Каждый раз, когда полицейский метрополии арестовывал преступника, приходил представитель муниципальной полиции и освобождал его. Полицейские дрались, а бандит возвращался к прерванным занятиям. Чиновники муниципалитета, которые поддерживали мэра, целыми днями сидели в отделениях полиции метрополии, и каждый раз, как только приводили задержанного, они немедленно освобождали его, основываясь на его собственных показаниях; чиновники, симпатизировавшие Правлению метрополии, делали то же самое в отделениях муниципалов. Вследствие этого гангстеры и другие преступники чувствовали себя свободно, беспрепятственно грабя, убивая и чиня беспорядки. Респектабельных граждан останавливали и грабили средь бела дня на Бродвее, а полицейские муниципалитета и метрополии обрабатывали друг друга дубинками, пытаясь выяснить, кто же из них имеет право вмешаться.
Банды воров и хулиганов врывались в магазины, учреждения и грабили их, останавливали дилижансы и заставляли пассажиров отдавать деньги и драгоценности, а частные жилые дома не имели никакой защиты, кроме крепких замков и доблести домовладельцев.
Банды Пяти Точек и Бауэри воспользовались появившейся возможностью дать выход своей давнишней взаимной вражде и начали практически непрерывную войну. Не было недели, когда не происходило бы с полдюжины драк, и во время великих бунтов 1834 года национальной гвардии пришлось снова взяться за оружие.
Самое кровопролитное из этих сражений произошло 4 и 5 июля 1857 года, когда противостояние между мэром и Правлением метрополии достигло апогея и полицейские структуры находились в состоянии полного хаоса. Все банды Пяти Точек, за исключением «гвардии Роача», во главе с «мертвыми кроликами» и «уродскими цилиндрами», начали празднование 4 июля с налета на дом № 42 по Бауэри, где находился клуб «парней Бауэри» и «атлантической гвардии». Там закипела жестокая битва, но гангстеры Бауэри одержали верх и разогнали своих врагов обратно по кабакам Парадиз-сквер. В тот день беспорядки распространились до улиц Перл и Чэтэм – сейчас это северная часть Парк-роу – и несколько полицейских метрополии, которые пытались вмешаться, были жестоко избиты. Муниципальные полицейские заявили, что это не их битва, и даже не пытались подавить беспорядки.
На следующий день рано утром банды Пяти Точек, на этот раз усиленные и «гвардией Роача», вышли из Парадиз-сквер и напали на кабак «Зеленый дракон» на Брум-стрит возле Бауэри, излюбленное место отдыха «парней» и других банд Бауэри. С железными прутьями и булыжниками в руках бандиты ворвались в здание, не дав головорезам Бауэри сбежаться на его защиту, и, разгромив бар и взломав пол в танцевальном зале, перешли к распитию захваченных спиртных напитков. Известие о произошедшем дошло до «парней Бауэри», и они повылезали из своих нор, к ним присоединилась «атлантическая гвардия» и другие банды. Вся эта толпа прибыла на Баярд-стрит, и началось одно из самых свирепых побоищ в истории города.
Один полицейский, руководствуясь скорее смелостью, чем рассудком, попытался пробить себе путь через дерущуюся толпу, чтобы арестовать главарей, но был сбит с ног и раздет, а затем страшно избит своей собственной дубинкой. Он выбрался из толпы к тротуару и, совершенно голый, если не считать кальсон, побежал в штаб полиции метрополии на Уайт-стрит, где поднял тревогу и рухнул без сил. На восстановление порядка был послан отряд полицейских, но, когда они браво вошли на Центральную улицу, на них набросились бандиты, и после тяжелой схватки, в которой несколько человек получили ранения, полицейским пришлось отступить. Однако в итоге они все же прорвались в середину толпы, где арестовали двух человек, которых сочли вожаками. Но стражам порядка вновь пришлось отступить, так как гангстеры заполнили все дома вдоль Бауэри и Баярд-стрит, выгнав оттуда жителей, выбрались на крыши и оттуда забрасывали полицию камнями и кирпичами.
Когда полиция ретировалась без арестованных, на какое-то время воцарилось спокойствие, но напряжение росло, и вот «мертвые кролики» яростно бросились вперед, когда стайка девиц, прибежавших из Пяти Точек, принялась громко смеяться над их трусостью. За женщинами спешило и подкрепление из притонов Парадиз-сквер, а с другой стороны тоже подтягивались новые головорезы, желавшие стать героями Бауэри. По приблизительным оценкам, в драке активно участвовали от 800 до 1000 бойцов, вооруженных дубинками, булыжниками, кирпичами, топорами, вилами, пистолетами и ножами. Со всех районов города сбежалось еще несколько сотен воров и головорезов, которые не были членами ни одной из банд. Их привлекала перспектива свободно пограбить, с учетом того, что, если там и будет полиция, она будет занята исключительно мятежниками. Они нападали на жилые дома и магазины по всем близлежащим улицам, поэтому владельцы были вынуждены забаррикадироваться и защищать свою собственность с помощью оружия. «Кирпичи, камни и дубинки так и мелькали в воздухе, – писала «Нью-Йорк таймс» 6 июля 1857 года, – и летали из окон во всех направлениях, а люди носились по улицам, размахивая огнестрельным оружием. Раненые мужчины лежали на тротуаре, их топтали. Вот «кролики» перешли в наступление и погнали своих противников вверх по Баярд-стрит в Бауэри. А вот к терпящим поражение подошло подкрепление, и они бросились на своих преследователей, заставив тех отступать к Малберри, Элизабет и Бакстер-стрит».
Днем комиссар полиции Симон Дрейпер послал на место беспорядков более многочисленный отряд полицейских, и они сомкнутым строем двинулись на поле боя, на каждом шагу отражая нападения. Они очищали улицу по мере своего передвижения, загоняя десятки бандитов в дома и на крыши, избивая их дубинками. Один отчаянный гангстер, который отказался сдаваться, был выброшен с крыши дома на Бакстер-стрит и разбил голову при падении. Его тут же до смерти запинали противники. На другой крыше полиция захватила двух вожаков «мертвых кроликов», и, хотя гангстеры Пяти Точек свирепо набросились на стражей порядка, те отвели задержанных в участок под одобрительные крики «парней Бауэри».
Но как только полицейские скрылись из вида, гангстеры возобновили сражение, и беспорядки продолжились. На улицах появились баррикады из тележек и камней, и гангстеры, укрывшись за ними, стреляли, швыряли камни и кирпичи, махали дубинками. Один из громил – «мертвых кроликов» спокойно расхаживал перед своей баррикадой и, хотя в него неоднократно стреляли, сам убил двух головорезов из Бауэри и двух других ранил. Наконец он был сбит с ног подростком, чей брат сражался в рядах «парней Бауэри», и потерял сознание. Этот парнишка забрался на баррикаду и, когда бандит оказался достаточно близко, ударил его по голове огромным кирпичом, самым тяжелым, какой только смог поднять.
Полиция продолжала попытки разогнать сражающиеся банды, но каждый раз терпела неудачу; неоднократно полицейские отступали и несли серьезные потери. Вечером власти в отчаянии обратились к капитану Исайе Райндерсу, политическому боссу Шестого округа и, следовательно, королю гангстеров Пяти Точек, умоляя его остановить побоище. Но хулиганы были так распалены, что отказались подчиниться приказам капитана, а пока он стоял перед их баррикадами, увещевая своих гангстеров, «парни Бауэри» перешли в атаку и Райндерс был жестоко избит. Видя тщетность дальнейших воззваний, он направился в штаб полиции метрополии и посоветовал комиссару Дрейперу вызвать войска. Тем временем гангстеры подожгли два или три дома и продолжали сражаться, а не входящие в банды головорезы терроризировали домовладельцев, которые не бежали из района боевых действий.
Комиссар Дрейпер попросил у генерала Сендфорда три полка, но только в девять вечера раздался рев горнов и дробь барабанов. Штыки гвардейцев сверкали в свете луны и горящих зданий; перед ними шли два полицейских отряда по 75 человек в каждом – они избивали дубинками каждого гангстера, которого удавалось поймать. Хотя вместо трех полков пришло два, 8-й и 71-й, и ни один из них не был укомплектован, их вида было достаточно, чтобы принудить головорезов к повиновению. Бандиты покинули поле битвы и разбежались. Беспорядков больше не было, так как полиция и солдаты патрулировали район в течение ночи и следующего дня. За два дня боев было убито восемь человек и более сотни ранено. Однако говорят, что гораздо больше мертвых и раненых было унесено своими товарищами, так как спустя несколько дней после битвы в подвалах и в подземных проходах Пяти Точек и Парадиз-сквер появилось с полдюжины новых могил и некоторых из наиболее заметных членов банд «мертвых кроликов» и «парней Бауэри» больше не видели в их излюбленных местах.
6 июля несколько залетных «парней Бауэри» устроили отчаянную потасовку с «керрионцами» на Центральной улице, но их оттеснили, прежде чем полиция успела вмешаться. Через несколько дней волнения охватили немецкие поселения в Ист-Сайде, возле Ист-Ривер, и большие отряды полиции были отправлены для подавления стычек между честолюбивыми молодыми хулиганами этого района, которые пытались подражать своим ирландским соседям. Еще около недели периодически вспыхивали драки всякий раз, когда шайки гангстеров Пяти Точек наталкивались на головорезов из Бауэри, но первые очень обижались на то, что полиция и газеты называли их «преступниками». «Мертвые кролики» попросили нас, – писала «Таймс», – опубликовать их заявление о том, что члены клуба «Мертвые кролики» – не воры, что они не принимали участие в беспорядках с «парнями Бауэри» и что побоище на Малберри-стрит произошло между «гвардией Роача» с Малберри-стрит и «атлантической гвардией» из Бауэри. «Мертвые кролики» заверили нас, что очень чувствительны в вопросах чести и не позволят ни одному вору жить с ними под одной крышей, тем более быть членом их клуба».
Ситуация немного улучшилась, когда мэр города Вуд наконец распустил муниципальную полицию, но перед Правлением полиции метрополии встали серьезные проблемы с пополнением своих рядов. К осени, когда финансовый кризис начал распространяться, во всем районе было не более 800 действующих полицейских, примерно по одному стражу порядка на 84 жителя. Хотя в основном хулиганы уже находились к этому времени под контролем и даже банды устали от постоянных войн, но вспышки беспорядков и мародерства все еще случались, более того, они происходили все чаще и становились все более серьезными, поскольку банки, заводы и другие предприятия закрывались, наполняя город безработными. И в ноябре, с наступлением холодов, толпы безработных, напуганные перспективой умереть от голода, блуждали по улицам, выпрашивая хлеб и работу. Несколько раз опасность угрожала государственному арсеналу, в котором хранилось огромное количество оружия и боеприпасов, и у его здания была выставлена полицейская охрана, а войска армии Соединенных Штатов день и ночь несли службу в таможне в Бэттери и Государственной пробирной лаборатории на Уолл-стрит. Только когда финансовое положение стабилизировалось и деловая активность вернулась в нормальное русло, Правление полиции метрополии смогло продолжить реорганизацию департамента.
«Афиша–Рестораны» благодарит за помощь в организации интервью проект Food & Success - международную образовательную платформу и глобальный ресурс, который предоставляет решения в индустрии гостеприимства для мероприятий, ресторанов и отелей, а также лично - его основателя Юлию Чеснокову.
О Белфасте и своем первом «лучшем баре в мире»
В The Merchant я работал с 2007-го по 2010-й. Все это время наш бар был в топе лучших. Мы привозили разных спикеров, мировых лидеров барной индустрии - по сути, мы построили в Белфасте барную культуру. При этом, когда мы стали №1 в мире (по версии премии The World’s 50 Best Bars в 2010 году. - Прим. ред. ), в городе этого, в общем, не оценил никто. Тогда один мой приятель сказал: «Лучший бар мира в Белфасте - это одно, а лучший бар мира в Нью-Йорке - совсем другая история. Попробуй». И я поехал за океан.
О переезде в Нью-Йорк
Не то чтобы я хотел сорваться с места, но в то время я был одержим поиском новых возможностей - а более подходящего места, чем Нью-Йорк, для этого не найти. Да и заработать здесь можно больше, чем где бы то ни было, - в этом смысле даже Лондон отдыхает.
Первые два с половиной года ушли на адаптацию: прежде чем открывать здесь что-то стоящее, надо впитать в себя культуру, разобраться в том, как люди думают и чем они живут. Язык-то у нас один, но на этом - все: ценности другие, чувство юмора - вообще другое. Если бы я, только ступив на берег, сразу полез открывать бар - прогорел бы тут же.
О The Dead Rabbit - втором своем «лучшем баре в мире»
Чтобы сделать лучший бар в таком городе, как Нью-Йорк, нужно соригинальничать. Вот как появилась идея The Dead Rabbit (№1 рейтинга The World’s 50 Best Bars в 2016 году, №5 - в 2017-м. - Прим. ред. ). Мой дублинский бар с коктейлями был в роскошном отеле, но сами мы там выпивать не могли и частенько ходили в расположенный через дорогу паб The Duke of York. Это стандартное такое ирландское место: никаких тебе коктейлей, все глушат виски и пиво. Никто из посетителей The Merchant не пришел бы сюда, да и завсегдатаям «Герцога Йоркского» не было никакого дела до наших парадных лестниц и пятизвездочных коктейлей.
Я подумал, а почему не объединить виски-паб с коктейльным баром? Сложность в том, что это диаметрально противоположные концепции. Чтобы получилась органичная история, пришлось покопаться в прошлом Нью-Йорка.
Оказывается, в середине XIX века на Бродвее процветала коктейльная культура - работали всякие интересные бары для богемных театралов. Одновременно с этим кучи ирландских иммигрантов оседали в Ист-Сайде - как раз там, где мой «Кролик».
Ну все же видели фильм ? В одной из сцен герой Ди Каприо упоминает банду «Мертвые кролики» - это была самая настоящая ирландская ОПГ того времени. Так родилось название бара. Потом мы придумали сделать меню в виде фантастического комикса про «Мертвого кролика» - лидера банды, который оживает в Америке 1970-х с кроличьей головой и погружается во все тяжкие, - и понеслась.
The Dead Rabbit
Об игре на грани фола
В Америке все очень чувствительные. Однажды, еще до появления Dead Rabbit, меня позвали выступить перед студентами, которые изучали барное дело. Глядя на этих 200 человек, я честно сказал им, что пока даже не знаю, где будет мой бар, но я хочу, чтобы он стал лучшим в мире. Они тут же решили, что я «понаехал» и вообще нахал, - я реально почувствовал, что ко мне стали относиться как к выскочке.
С названием тоже все непросто. Здешним борцам за права животных оно не нравится. Их не интересует, что это название банды, которая в свое время творила черт знает что, их травмирует моя якобы жестокость по отношению к кроликам.
Мой второй бар в Нью-Йорке - кубинский BlackTail (№32 рейтинга The World’s 50 Best Bars в 2017 году. - Прим. ред. ) - вызывает противоречивые эмоции вообще у всех. Часть местного социума коробит слово «черный» в названии. Кубинских эмигрантов из Майами бесят фотографии Кастро на стенах. Левым симпатичен Фидель, но претит то, что BlackTail - это как бы такой американский бар на дореволюционной Кубе, насквозь капиталистический. Простым американцам пофиг на Кастро и Че Гевару (которого тут вообще почти никто не знает!), зато какие истерики они закатывают при виде фрески с Колумбом за баром. Здесь его считают жестким и кровожадным интервентом, и никого почему-то не волнует, что он вообще не был в Америке и не убивал индейцев, а история Дня благодарения замешена на крови и массовом истреблении местного населения. Они приходят побухать, видят Колумба и начинают орать: «Снимите его! Закрасьте его!»
BlackTail
Мне нравится рисковать. Нравится делать то, что хочется. Дизайн с отсылками к разным, порой совершенно противоречивым этапам истории, дорогие меню в виде книг, сюжеты которых обмусоливают и критикуют журналисты, - мне просто неинтересно делать как у всех. Только на книгу-меню про Кубу и комикс-меню про «Мертвого кролика» мы тратим 85 000 долларов в год. При этом Dead Rabbit получил все возможные барные награды, а теперь не выигрывает из-за своей неоднозначности. Зато в выигрыше я и мои партнеры: «Кролик» - самый популярный бар в Америке, мы заколачиваем по 180 тысяч в неделю.
О том, зачем открыл кубинский бар
Ирландцы любят Кубу. Так исторически сложилось. Мы - маленькая нация, которая борется за свою независимость, и нам симпатичны такие же, как мы. Я был на Кубе 4 раза, общался с дочерями Рауля Кастро и Че Гевары - они даже написали введение для меню BlackTail. Я обожаю Хемингуэя.
В моем баре зашифрована вся история Кубы: название - отсылка к самолетам, которые во времена сухого закона курсировали между Нью-Йорком и Гаваной и где прямо в воздухе разливали хайболы, сама эстетика бара - ода гедонистической дореволюционной Кубе, забитой веселыми американцами, на стенах нашлось место и Фиделю, и Батисте, в меню - рассказы про контрабанду, казино, повстанцев, которые спустились с гор, и революцию. Я погрузился в это все с головой - и вот результат: выходцы из Кубы и Латинской Америки все время открывают тематические бары, а тут заявилась пара ирландцев из Белфаста - и сразу сделала лучший кубинский бар. И пусть мы не можем продавать кубинские сигары и ром - дарить-то их нам никто не запрещал.
BlackTail
Коротко о главном
Самый популярный коктейль?
Мохито и айриш-кофе.
Бурбон, скотч или айриш?
Люблю все три, но все же ирландский виски - номер 1.
Крафт или «Гиннесс»?
«Гиннесс». Всегда.
Совет для всех?
Перестать бояться, что классический коктейль вам смешают халтурно, и заказывать всякую сложносочиненную хрень. Пейте классику! Но только в хороших барах.
Твоя философия в трех словах?
Irish, cocktails, fun.
BlackTail
* Скидки, подарки, акции и другие новости, которые приятно узнавать первыми, - в нашем Instagram и на странице в Facebook . Подписывайтесь!
Сон, в котором вы видите белых кроликов, предвещает перемену к лучшему в денежных делах и в семейных отношениях.
Черные кролики во сне означают, что вам ставят палки в колеса люди, выдающие себя за ваших доброжелателей.
Убегающие от вас кролики предвещают счастливый случай или крупный выигрыш. Ловить их означает верность в супружестве, согласие между влюбленными.
Видеть кроликов в клетке – наяву уступите давлению грубой силы. Выпускать их оттуда – придется на некоторое время взять на себя заботы по уходу за чужими детьми.
Видеть пасущихся кроликов означает, что ваши расходы превысят доходы.
Зарезать во сне кролика предвещает, что вам придется прибегнуть к помощи правозащитных органов, чтобы восстановить попранную справедливость.
Разделывать кролика означает неприятные эксцессы в отношениях между вашими близкими приятелями, которых вы помирите благодаря своему обаянию и авторитету.
Дохлый кролик, увиденный во сне, – предвестие болезни или смерти близкого человека.
Готовить или есть кроличье мясо – к участию в скромном, но душевном застолье.
Подпишись на канал Сонник!
Сонник - Кролик
Кролик снится к счастливому повороту в житейских обстоятельствах. Белый кролик означает верность в любви.
Если вам приснились резвящиеся вокруг вас кролики – вашей радости будут способствовать дети.
Толкование снов из