Война в черногории. Черногория - уже не совсем югославия

Краткая информация

Черногория сейчас заслуженно считается идеальным местом для отдыха. Прелесть этой маленькой страны заключается в ее живописных средневековых городах и селах, в удивительно красивых реках, озерах и горах, и, конечно же, в отличных горнолыжных курортах и великолепных пляжах Адриатического моря. Когда Вы поедете в Черногорию – не забудьте взять с собой фотоаппарат!

География Черногории

Черногория расположена в юго-восточной Европе, на Балканском полуострове. На западе Черногория граничит с Хорватией, северо-востоке – с Сербией, на востоке – с Косово, на северо-западе – с Боснией и Герцеговиной, а на юго-востоке – с Албанией. С юго-запада к Черногории прилегает Адриатическое море. Общая площадь этой балканской страны – 13 812 кв. км, включая и острова, а общая длина государственной границы – 571,6 км.

Горы в Черногории находятся в основном на востоке страны. Самые высокие вершины – пик Зла Колата горы Проклетие (2 536 м) и пик Боболтов Кук на горе Дурмитор (2 522 м). Побережье Адриатического моря Черногории является узкой равниной.

В Черногории очень много рек, которые отличаются своей красотой. Самые длинные из них - Тара, Лим, и Чеотина.

Столица

Столица Черногории - Подгорица, в которой сейчас проживают около 150 тыс. человек. Историки полагают, что на территории современной Подгорицы когда-то давно существовало римское поселение.

Официальный язык

В Черногории официальный язык - черногорский. В качестве региональных языков в Черногории официально используются сербский, хорватский, боснийский, албанский языки.

Религия

Более 72% населения Черногории – это православные христиане (Греко-католическая церковь). Еще около 19% черногорцев – мусульмане-сунниты, а 3% - католики.

Государственное устройство Черногории

Согласно Конституции 2007 года, Черногория - это парламентская республика. Глава государства - Президент. Официальная резиденция черногорского Президента находится в Цетинье.

Законодательная власть принадлежит однопалатному парламенту – Скупщине (91 депутат).

Климат и погода в Черногории

В прибрежных районах Черногории климат средиземноморский со средней температурой воздуха +10-12С зимой и +25-28С летом.

На севере страны климат умеренно-континентальный со средней температурой воздуха от -10С до +5С зимой и +19-25С летом.

Море в Черногории

Длина Адриатического побережья в Черногории составляет 295 километров. Из них 72 километра – это пляжи. Внимание туристов всегда привлекает черногорский Боко-Которский залив.

В состав Черногории входят 14 небольших островов в Адриатическом море, некоторые из иих являются отличным местом отдыха туристов (о-в Пераст, о-в Св.Стефана).

Средняя температура Адриатического моря в Черногории:

Январь - +13С
- февраль - +13С
- март - +14С
- апрель - +16С
- май - +20С
- июнь - +24С
- июль - +24С
- август - +25С
- сентябрь - +24С
- октябрь - +21С
- ноябрь - +18С
- декабрь - +15С

Реки и озера

По территории Черногории протекает несколько больших рек – Тара, Лим, Чеотина, Морача и Зета. Длина самой большой из их, Тары, составляет 144 км. Кроме того, на территории Черногории располагается Скадарское озеро.

История Черногории

Согласно легенде, когда Бог создавал Землю, у него осталось много гор, и он их все собрал в одном месте – так появилась Черногория.

Славянские племена на территорию Черногории пришли в VI веке. До них в Черногории жили иллирийские племена, которых завоевали легионеры Древнего Рима. Племена черногорцев вначале были, конечно, язычниками, но посредством ассимиляции они приняли от римлян христианство.

Черногорцы утверждают, что Черногория была единственной страной на Балканах, которую не смогла завоевать Османская империя. Действительно, войска Османской империи часто вторгались в Черногорию, но так и не смогли ее окончательно покорить.

Основателем Черногорского государства принято считать Стефана Црноевича. В середине XV века Черногория стала иметь вассальные отношения с Венецией, которая помогала ей в борьбе с Османской империей.

С 1515 года по 1696 год Черногория была теократическим государством, в котором правили епископы. Затем до 1918 года Черногорией правили князья из династии Петровичей.

В 1905 году князь Николай дал Черногории первую Конституцию. В 1910 году черногорский Парламент провозгласил Черногорию конституционной монархией во главе с царем (им стал Николай).

В 1918 году Черногория добровольно присоединилась к Королевству сербов, хорватов и словенцев, а с ноября 1945 года эта страна присоединилась к социалистической Югославии. Независимым государством Черногория стала только в 2006 году. Конституция Черногории была принята в 2007 году.

Культура Черногории

На культуру Черногории заметное влияние оказали ее соседи. Однако, эта страна до сих пор имеет уникальную самобытную культуру.

Архитектура Черногории, особенно в центральной части страны, сформировалась под сильным византийским влиянием. Черногорские средневековые монастыри украшены тысячами уникальных фресок.

Первое литературное произведение черногорцев было написано 10 веков назад, а первая печатная книга на черногорском языке была издана более 5 веков назад (это был «Oktoih»). Первую типографии в Черногории основали в 1495 году в Цетинье.

Черногорские традиции хранятся местными кланами. На протяжении всей истории Черногории огромную роль играли местные кланы. В принципе, и сейчас ситуация в этом отношении мало в чем изменилась.

В Черногории ежегодно проводится очень много разных фестивалей. Самые известные из них - Budva Music Festival, Fasinada в Перасте, Days of Mrkojevici в Баре, Cetinje cultural summer, International summer carnival в Которе и др.

Кухня Черногории

В черногорской кухне выделяют три «направления» – северную, континентальную и средиземноморскую. Северная черногорская кухня в чем-то похожа на восточную кухню. В свою очередь средиземноморская черногорская кухня характеризуется широким применением морепродуктов. Что же касается континентальной кухни, то там то же широко используют рыбу, но уже из рек и озер (карп, форель, и угорь).

Туристам в Черногории мы рекомендуем попробовать рыбный суп «Brodette» (он готовится из трех видов рыб), «buzara» (запеченная в вине и масле рыба), «Čorba» (суп из овощей и мяса), «Pašticada» (мясо с чесноком), «Japraci» (похожее на «голубцы» блюдо), «Polenta» (кукурузная каша), «kačamak krtolovi» (кукурузная каша с картофельным пюре), «prsuta» (свиной окорок), «Prevreli sir» (сыр).

Традиционный черногорский безалкогольный напиток – пахта, напоминающий немного соленый йогурт.

В Черногории делают отличное вино. Туристам мы советуем попробовать красное вино «Vío Vranac» и белое «Krstač».

Достопримечательности Черногории

Сейчас в Черногории насчитывается около 3 тысяч археологических и историко-архитектурных памятников. Для такой маленькой страны как Черногория это очень большая цифра. В Топ-10 самых интересных черногорских достопримечательностей на наш взгляд входят следующие:

Цетиньский монастырь
Монастырь Острог
Крепость Цитадела в Будве
Кафедральный собор Св. Трипуна в Которе
Церковь Девы Марии в Будве
Монастырь Челия Пиперска возле Подгорицы
Крепость Форте-Маре возле Герцег-Нови
Дворец короля Николы в Баре
«Кровавая башня» в Герцег-Нови
Руины римского города Диоклеа

Города и курорты Черногории

Самые большие города Черногории – Никшич, Биело-Поле, Плевля, Цетине, Херцег-Нови, Будва, и, конечно же, столица – Подгорица.

Большинство туристов приезжают в Черногорию для того, чтобы отдохнуть на местных пляжных курортах. 72 километра черногорского побережья Адриатического моря – это пляжи. Самые популярные черногорские пляжные курорты – Будва (т.н. Будванская Ривьера), Ульцинь, Бар, Бечичи, Свети-Стефа, Сутоморе, Тиват и др.

Топ-10 лучших черногорских пляжей:

Sveti Stefan Beach
Grand Beach in Ulcinj
Slovenska Plaža in Budva
Jaz Beach in Budva
Red Beach near Sutomore
Kraljicina Beach
Valdanos in Bratica
Perazica Do near Petrovac
Crvene Glavice beach
Murici Beach

В последние годы в Черногории активно развиваются горнолыжные курорты, но это и понятно, учитывая, что большую часть территории страны занимают горы. Самые популярные черногорские горнолыжные курорты - Дурмитор, Биеласица-Езерине, и Вучье.

Сувениры/покупки

Туристам из Черногории мы советуем привозить черногорский чай, эфирные масла, вино, сыр, изделия народных промыслов, керамику, традиционную женскую народную одежду, и, конечно же, различные тарелки, чашки с изображением известных черногорских достопримечательностей.

Часы работы учреждений

Банки:
Пн-Пт: 09:00-19:00
Сб: 08:00-15:00
Некоторые банки работают и утром в воскресенье.

Магазины:
Пн-Пт: 09:00-21:00
Сб: 08:00-15:00
Некоторые магазины открыты и по воскресеньям.

Виза

БАЛКАНСКИЕ РЕАЛИИ

Все последнее десятилетие с Балкан поступали очень невеселые известия. Взять хотя бы балканскую войну 1991-95 годов, начавшуюся с развала "большой Югославии", когда народы, говорящие фактически на одном языке, близкие по культуре и образу жизни и около 70 лет прожившие в одном государстве, настолько яростно схватились друг с другом, что чуть не утопили друг друга в крови. Или недавний кризис в Косово с бегством сотен тысяч албанцев, бомбежками Югославии авиацией НАТО, а потом бегством из Косово уже сотен тысяч сербов.

И когда министерство туризма Черногории в Москве предложило "i" послать корреспондента, чтобы рассказать российским читателям (и, следовательно, потенциальным гостям Черногории), как славно в этой стране можно отдохнуть, то было даже немного удивительно. Сразу возник вопрос: на что они надеются? Ведь когда человек собирается на отдых, он прежде всего думает о том, чтобы вместо отдыха не попасть в какую-нибудь передрягу, например, под артобстрел. Можно не читать газет, но одно то, что Черногория - это Югославия, вызывает ассоциации, к отдыху в этой стране никак не располагающие.

А если все-таки почитать газеты, то там Черногория в последнее время все чаще упоминается в довольно тревожном контексте. Порой можно сделать вывод, что черногорцы вот-вот передерутся с сербами, и вспыхнет новая балканская война.

Многих черногорцев все эти панические прогнозы крайне раздражают, и они даже мысли не допускают, что между Сербией и Черногорией возможен вооруженный конфликт. Ведь в отличие от прочих бывших республик "большой Югославии" (Словении, Хорватии, Боснии и Герцеговины, Македонии), Черногория совершенно сознательно не стала провозглашать независимость и сохранила государственное единство с единоверной православной Сербией, образовав вместе с ней Союзную Республику Югославию (СРЮ) со столицей в Белграде.

Помимо православия черногорцев с сербами объединяет общность языка и общая история, в частности, совместная борьба с османским игом. Более того, заметная часть черногорцев вообще считает себя "горными сербами" - частью единого сербского народа. Поэтому во время войны 1991-95 годов черногорцы воевали вместе с сербами против своих соседей-католиков - хорватов. Но собственно на территории Черногории никаких боевых действий и вообще столкновений не было, и здесь, в отличие от той же Хорватии, не увидишь разрушений и прочих следов той войны.

Черногории немного досталось во время кризиса в Косово - авиация НАТО разбомбила военный аэродром и казарму в черногорской столице Подгорица и некоторые другие объекты. Были и жертвы, но это не идет ни в какое сравнение с бомбежками остальной Югославии. Авиация НАТО Черногорию сознательно "щадила", не разбомбила, например, нефтехранилища в порту Бар. И черногорцы это, можно сказать, ценят (что не мешает им отзываться о военной операции НАТО в выражениях, мягко говоря, далеких от благодарности).

Почему же НАТО Черногорию "пощадила"?

Да потому, что Черногория - это все-таки не Сербия и даже уже "не совсем" Югославия. Президент Черногории Мило Джуканович - демократ и либерал - давно выступает как оппонент президента Союзной Югославии - печально известного Слободана Милошевича. Мило Джуканович всегда требовал демократических реформ как в Сербии, так и на уровне федерации. Осуждая натовские бомбардировки Югославии, он в то же время критиковал политику Милошевича в Косово и выступал против конфронтации с Западом.

В общем, национал-большевистский курс белградского диктатора, от которого страдает также и Черногория (в частности, из-за санкций, введенных против Югославии мировым сообществом), совершенно не устраивает черногорское правительство, провозгласившее курс на построение демократического общества с открытой рыночной экономикой и вхождение в европейские структуры.

В том, что Черногория - это уже "не совсем Югославия" убеждаешься сразу, как только прилетаешь из Белграда в черногорский аэропорт Тиват, что неподалеку от Котора. Сразу замечаешь, что форма у здешних полицейских не такая, как в Белграде. У них, как и у американских полицейских, фуражки-восьмиклинки. Причем выглядят они на черногорцах как-то аляповато и нескладно.

В Союзной Югославии параллельно используется два алфавита - кириллица и латиница, причем кириллица для сербского языка считается как бы основной. Но в Черногории, в отличие, например, от того же Белграда чаще можно увидеть вывески и указатели на латинице, чем на кириллице.

И, наконец, самое главное - в Черногории совершенно другая валюта - не югославский динар, а настоящая немецкая марка, включая металлические пфенниги. И цены все указаны в дойчмарках. Все дело в том, что более полугода назад черногорское правительство вывело Черногорию из общеюгославского финансового пространства и ввело на территории республики обращение немецкой марки. (Естественно, после соответствующего соглашения с Германией.)

Динары тоже встречаются, но только в виде сдачи. Черногорские знакомые обязательно предупредят вас, что принимать сдачу в динарах на сумму, превышающую 1-2 марки (1DM равна приблизительно 22-25 динарам), не следует - такая сдача граничит с надувательством, вызванным естественным желанием поскорее сбыть с рук неконвертируемую валюту, которая к тому же должна быть выведена из обращения в Черногории к середине лета.

За отказ от динара Черногория была подвергнута репрессиям - союзные власти фактически ввели экономическую блокаду. Из Белграда посыпались обвинения в "предательстве и потворстве врагам Югославии". В Черногории, естественно, еще громче зазвучали голоса за выход Черногории из состава СРЮ. Тогда из Белграда раздались уже совсем откровенные угрозы, после которых в иностранной прессе заговорили о возможности силовых акций против черногорского правительства вплоть до попытки сместить Джукановича. Страны НАТО тут же предупредили Милошевича, что в случае каких-либо агрессивных действий против Черногории он получит примерно то же самое, что и в Косово.

Затем ситуация несколько разрядилась, но принципиальные разногласия сохраняются, и полемика часто принимает весьма острые формы. Так, в середине мая министр иностранных дел Черногории Бранко Луковац заявил, что Союзная Югославия перестала существовать де-факто. По его словам, "Сербия использует образ СРЮ для обмана международного сообщества, убеждая его, что это совместное государство". Министр считает необходимым "окончательно разрушить иллюзию о том, что СРЮ является государством, которое может представлять Черногорию".

А совсем недавно появилась информация, что в Белграде разработан план "конституционной реформы", позволяющей Милошевичу, чей второй и последний срок в качестве союзного президента заканчивается, остаться у власти еще на неопределенное время. Предполагается ликвидировать федеративное устройство страны, создав вместо двух союзных республик 10 кантонов, то есть упразднить черногорскую государственность. А потом опять "избрать" Милошевича президентом уже по новой конституции. Понятно, что с этим Черногория никогда не согласится.

ПРОТИВ ЧЕРНОГОРИИ И КИТАЙ НЕ УСТОИТ

Но черногорцы не могут согласиться и с тем, что иностранные туристы к ним ехать боятся. И уверяют всех приезжих, что степень напряженности в отношениях с Белградом чрезмерно раздута прессой, и иностранным гостям в их стране ничего не угрожает.

Например, один из гидов, сопровождавших нашу журналистскую группу, с иронией рассказывал, что в Италии, где он побывал незадолго до нашего приезда, все были убеждены, что по улицам черногорских городов уже ездят танки федеральной югославской армии. При этом гид настойчиво вопрошал: "Ну, и где эти танки? Вы их видели?" Танков, действительно, не было. А когда я рассказал ему, что на въезде в Будву (один из главных морских курортов) заметил армейскую колонну, состоявшую из десятка грузовиков и одной самоходки, он начал уверять меня, что самоходки я все-таки видеть не мог и просто принял за нее еще один грузовик.

Одна самоходка погоды не делает и было бы глупо на основе увиденного делать какие-либо далеко идущие выводы. Большего внимания, по-моему, заслуживает такой аргумент, который черногорцы наиболее часто приводили как доказательство невозможности вооруженного конфликта с Белградом - никто не собирается форсировать отделение Черногории от Югославии прежде всего потому, что в самой Черногории нет консенсуса по этому вопросу. Напомню, примерно половина черногорцев считает себя "горными сербами".

Встречавшийся с нами министр туризма Черногории Владо Митрович, отвечая на вопрос корреспондента "i" о перспективах сохранения политической стабильности в Черногории в свете ее непростых отношений с Белградом, категорически заявил, что полностью исключает возможность возникновения какой-либо угрозы безопасности для туристов и тем более войны.

По его словам, черногорское правительство не ставит своей целью выход из состава Югославии, а лишь добивается обеспечения прав Черногории, гарантированных ей союзной конституцией, создания подлинно демократической федерации и демократических реформ в братской Сербии, без которых невозможны нормальные отношения Союзной Югославии с международным сообществом. При этом г-н министр пошутил, что война невозможна еще и потому, что против черногорцев, известных своей отчаянной храбростью и воинственностью, "не только Сербия, но и Китай не устоит!"

Со своей стороны могу лишь подтвердить - в Черногории все выглядит тихо и спокойно. Интересно, что во время нашего пребывания в Будве там отдыхал сам президент Джуканович. И его можно было видеть совершающим моцион по набережной или потягивающим пиво в пивбаре в кампании супруги и всего лишь трех охранников.

Никакого оцепления не было, и рядовые граждане, гулявшие по набережной или пившие пиво за соседними столиками, запросто обменивались со своим симпатичным молодым президентом шутками, жали руку и даже похлопывали по плечу. Очень приятно было наблюдать демократию, так сказать, в действии. При этом Джуканович совсем не выглядел президентом страны, где вот-вот может случиться переворот, оккупация или война.

МЕЧЕТИ, НЕГРЫ И НУДИСТЫ

Вообще-то грустно, рассказывая о Черногории, останавливаться на невеселых политических реалиях. Эта страна как-будто и создана для того, чтобы счастливо отрешиться здесь от всяческой, в том числе и политической, суеты. Сделать это можно, конечно же, в первую очередь на море.

Адриатическое побережье Черногории, протянувшееся на 293 километра с севера на юг (от хорватской до албанской границы), признано самым экологически чистым районом Средиземноморья. В живописных бухтах и фьордах, среди которых изумительный Которский залив, врезавшийся вглубь побережья на пару десятков километров, расположены древние города, основанные еще иллирийскими пиратами и римлянами. Херцег-Нови, Рисан, Пераст, Котор, "туристическая столица" побережья Будва сохранили средневековый облик. В каждом из них можно прогуляться по древним улочкам и площадям, где православные церкви мирно соседствуют с католическими, или взобраться на стены старой крепости, напоминающей о чужеземных завоевателях - венецианцах, французах, австрийцах и турках, некогда владевших этими местами, но в конце концов вынужденных уйти со свободолюбивой черногорской земли.

Совсем другую картину видишь в городе Ульцинь, что на самом юге страны, на границе с Албанией. Иногда кажется, что попал куда-то на Ближний Восток - десятки мечетей, усиленные динамиками голоса муэдзинов, призывающих правоверных мусульман на молитву, белые фески местных жителей. Долгое время Ульцинь был главным опорным пунктом Османской Турции на черногорском побережье. Отсюда характерный восточный колорит. К тому же около 80 процентов населения города - албанцы, большинство из которых мусульмане. При этом отношения у албанцев с черногорцами и прочими местными христианами вполне добрососедские.

Краеведы рассказывают, что якобы именно здесь был продан в рабство автор "Дон Кихота" Мигель Сервантес, захваченный в плен алжирскими пиратами, которым турки в XVI веке "подарили" Ульцинь за их участие в морской битве при Лепанто. В старой крепости сохранилась площадь, где продавали рабов, а в городе до сих пор живут потомки этих рабов - маленькая община самых настоящих негров, чьих предков привезли сюда те же пираты.

Вся эта экзотика делает Ульцин одним из самым привлекательных курортов. К тому же здесь имеется 13-километровый песчаный пляж. Черногорцы утверждают, что это самый длинный песчаный пляж в мире. И вот парадокс - несмотря на то, что большинство населения Ульцина мусульмане, прямо под городом расположена Ада Бояна - одна из крупнейших в мире нудистских "резерваций".

В нескольких километрах от нее граница с Албанией, и нам рассказывали, как в 1985 году, когда Албанией еще правил свирепый сталинистский режим, один немец-нудист, увлекшись винд-серфингом, оказался в албанских территориальных водах. Албанский пограничный катер немедленно взял его на абордаж. Несчастного, насмерть перепуганного голыша посадили в кутузку, где он голышом же и просидел целый день, пока его после длительных переговоров не вернули обратно.

Нудизм - тоже своего рода экзотика. Прежде всего для самих черногорцев. Относительная патриархальность нравов пока сохраняется, особенно на селе. Однако патриархальность не помешала всем приморским городам стать вполне современными курортами. Среди них и всемирно известный Святой Стефан - шикарный отель высшей категории, расположенный на небольшом острове в крепости XV века.

От крепости, конечно, осталась только наружность. Внутри - роскошные номера, бассейны, прочие удобства и излишества. Там любят отдыхать голливудские "звезды", политики самого высокого ранга и прочие знаменитости типа Клаудии Шиффер. Впрочем, в комфортабельных отелях, пусть и не таких шикарных, оборудованных пляжах и, естественно, в магазинах, кафе и ресторанах, как национальных, так и вполне космополитичных, нет недостатка и на других черногорских курортах.

Ну, а для тех, кто вынужден сосредоточиться на своем здоровье и не может уделить должного внимания разнообразным и очень вкусным блюдам черногорской кухни, замечательному красному вину "Вранац", виноградному, грушевому или яблочному "лозо" (ракии), всегда в наличии целебный воздух, сероводородные морские купания и минеральные источники. Кроме того, неподалеку от Херцег-Нови находится опять же всемирно известный курорт Игало - один из крупнейших в мире центров физиотерапии, волновой терапии и реабилитации.

ПО КАНЬОНАМ И ПО ВЗГОРЬЯМ

Черногория - это не только курорты побережья. Само название страны говорит, что без гор здесь не обойтись. И действительно, там, где кончается море, сразу же начинаются высоченные горы, которые становятся еще выше и круче по мере удаления от побережья. Покрытые вечными снегами скалистые пики, бездонные пропасти, бьющие прямо из каменных расщелин водопады - все это по красоте и величественности ничуть не уступает горным пейзажам Швейцарских Альп.

Но есть в Черногории то, чего нет даже в Швейцарии - это гигантские каньоны, глубина которых на отдельных участках достигает 1.300 метров. Реки Тара, Пива и Морача, спускаясь на равнину, расщепили горы на протяжении десятков километров, создав совершенно уникальный и таинственный мир. Когда едешь по цепляющемуся за склоны отвесных ущелий горному серпантину, то ощущения получаешь посильнее, чем в Оберланде. Тем более, что горные дороги в Черногории гораздо уже швейцарских.

После одного из крутых поворотов горного серпантина, проложенного вдоль каньона реки Тара, перед глазами внезапно возникает потрясающий арочный мост, перекинутый с одного скалистого берега пропасти на другой. Этот мост высотой в 150 метров был построен еще в 1939 году и является важнейшей транспортной артерией, связывающей приморскую часть Черногории с ее северными районами и Сербией.

Во время второй мировой войны он был взорван черногорскими партизанами и восстановлен только в 1946 году. Когда НАТО бомбила Югославию, было достаточно одной бомбы или ракеты, чтобы разрушить мост, парализовав тем самым почти всю автотранспортную сеть Черногории. Но натовская авиация бомбить мост не стала - "щадящий" подход проявился и здесь.

Сейчас помимо своего основного предназначения мост собираются использовать для весьма своеобразного туристического аттракциона - джампинга. Это когда вас за ноги привязывают к пружинящему резиновому тросу, а потом вы летите вниз головой с умопомрачительной высоты. Посмотрев с моста туда, где на глубине бурлит меж скальных валунов река Тара, трудно представить, что найдется много желающих сигануть в бездну. Но черногорцы на будущую привлекательность этого экстремального развлечения смотрят с оптимизмом.

Да и вообще, к экстремальным разновидностям отдыха и туризма в Черногории относятся с большим вниманием - в каньонах оборудованы маршруты для рафтинга, в большом почете альпинизм и горный туризм, горные велосипеды, а зимой - горные лыжи.

У моста дорога раздваивается, и одна из ее ветвей ведет в Черногорский Атос - самый высокогорный район страны. В Черногории 48 вершин, высота которых превышает 2.000 метров над уровнем моря. Одни из них острые, скалистые, другие напоминают огромные купола или гигантских мифологических чудовищ. Венчает всю эту красоту, покрытую вечными снегами и сосновыми лесами с 500-летними деревьями, гора Дурмитор (2.525 метров). Гора дала имя одному из четырех черногорских заповедников, который находится под защитой ЮНЕСКО.

Центр заповедника Дурмитор - расположенный на высоте 1.465 метров курорт Жабляк - самый высокогорный город на всем Балканском полуострове. Прежде всего это зимний, горнолыжный курорт с хорошо оборудованными трассами и подъемниками. Причем в январе-феврале здесь бывают сильные морозы - до 30 градусов ниже нуля. Но горнолыжный сезон продолжается вплоть до конца апреля, а кое-где можно кататься и в июне.

Весной и летом в Жабляке скучать тоже не придется - альпинизм или просто прогулки по маркированным горным тропам, походы в ледниковые пещеры со сталагмитами и сталактитами, наконец, купание в Черном озере, что в трех километрах от Жабляка (всего в Черногорском Атосе 18 озер).

Черное озеро находится в живописной котловине у ледниковой подошвы Меджеда - одной из вершин горного массива Дурмитор. Собственно, это не одно, а два озера - Большое и Малое, соединенные узкой протокой. Уровень воды в обоих озерах не всегда одинаков, и тогда протока превращается в перемычку, через которую вода из более высоко расположенного Малого озера перетекает в Большое озеро, образуя подобие водопада. Местные жители называют Черное озеро "глазами гор" и утверждают, что оно - самое красивое в Черногории.

В Жабляке к услугам туристов отели и отельчики, кэмпинги, что-то вроде туристских лагерей с небольшими деревянными домиками и живописные ресторанчики и харчевни, где потчуют блюдами домашней кухни. Обязательно подчеркнут, что все кушанья - "домаче", то есть из своих собственных продуктов. И не только кушанья, но и вино, и забористое "лозо".

СВЯТОСТЬ НА СКАЛАХ

Без чего Черногория совершенно немыслима, так это горные православные монастыри. Пива, Мораче, Столпы Джурджа, Савина и один из самых знаменитых - Острожский монастырь, названный так в честь Святого Василия Острожского, чудотворца и исцелителя.

Такое впечатление, что монастырь просто висит на высоченной отвесной скале и добраться до него невозможно. Но добраться можно даже на большом туристическом автобусе, который непонятно как умещается на узеньком горном серпантине и не только не валится в бездну, но еще и вписывается в повороты, ухитряясь разъезжаться со встречными машинами по самому краю пропасти. Надо отдать должное черногорским водителям - это прямо какие-то акробаты на колесах. Сами же водители утверждают, что благодарить следует Святого Василия - это из-за его покровительства на дороге к монастырю ни разу не было ни одной аварии.

Монастырь состоит из двух частей Верхнего и Нижнего Острога. До Нижнего Острога, расположенного на высоте 800 метров над уровнем моря, только и можно доехать на туристическом автобусе. До Верхнего Острога, что на высоте более 1.000 метров, приходится добираться на микроавтобусах, так как дорога туда настолько узка, что мастерство водителей уже не помогает.

В Нижнем Остроге находится Церковь Святой Троицы, а в Верхнем сразу две церкви - Вознесения Богородицы и Честного Креста. Под суровыми взглядами черноволосых, смуглых монахов с иконописными византийскими лицами посетители, пригибаясь и крестясь, входят в низкие двери, целуют крест у священника, угрюмо спрашивающего: "Ортодокс?" (Православный?") и потом прикладываются к кресту, вмурованному рядом с ракой, где хранятся мощи святого Василия. Однако инославных христиан вроде бы тоже не гонят. Среди нас был католик и он честно в этом признался, но внутрь церкви и к целованию креста был допущен.

БРАТЬЯ-РУСИИ!

На выходе из церкви один из монахов вдруг спросил меня с довольно строгим видом: "Братья-русии?" От неожиданности, а, может быть, с перепугу я почему-то ответил по-немецки: "Ja, ja!" Тогда монах почти без акцента переспросил по-русски: "Откуда вы приехали?". Услышав на этот раз ответ по-русски - "Из Москвы", монах обернулся к братии и мирянам, толпившимся в очереди к источнику святой воды, и радостно возгласил: "Братья-русии!" Под сводами зашелестело "Братья-русии, братья-русии!", и все заулыбались.

Отношение в Черногории (и в Сербии) к России и русским - отдельная тема. Братские чувства, которые испытывают там к русским - отнюдь не миф. Причин тому множество - это и общие славянские корни, и православная вера, и многовековые культурные, да и просто человеческие связи. И, конечно же, уходящее во времена османского ига восприятие "православной матери России" как вековой заступницы, мощнейшего союзника, который всегда поможет своим единоверным братьям. Можно даже сказать, что такое отношение к России стало частью менталитета сербов и черногорцев.

Олицетворением духовной связи между Черногорией и Россией считается монастырь в исторической столице Черногории Цетинье, где хранится одна из главных святынь христианского мира - десница Иоанна Крестителя. Святыня принадлежала дому Романовых и во время гражданской войны была вывезена вдовствующей императрицей Марией Федоровной (матерью Николая II) в Копенгаген. Императрица пожелала, чтобы святыня хранилась на православной земле и передала ее Черногорской Митрополии. Вот с тех пор она и находится в старой столице Черногории. К этому следует добавить, что российские монархи всегда покровительствовали черногорской церкви - выплачивалась регулярная денежная субсидия, а сокровищница монастыря Цетинье едва ли не наполовину состоит из даров российских императоров.

Во всем этом не было бы ничего плохого, если бы давние исторические и культурные связи не использовались бы националистами обеих стран для противопоставления России и Югославии всему остальному "неправославному" миру, "бездуховному, еретическому Западу". Кстати, именно в этом духе были выдержаны речи молодого священника, водившего нас по Цетиньскому монастырю и при прощании выразившему уверенность, что очень скоро Россия, Сербия и Черногория дадут отпор этому нехорошему во всех смыслах Западу, объединившись в "единой всеславянской конфедерации".

Наверное, священник действительно верил в то, что говорил. Но от этого не легче - недаром же сказано, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Проповеди "богоносности", изоляционизма и вражды, спекуляции на этноконфессиональной близости обычно очень дорого стоили народам, о чем совсем недавние события на Балканском полуострове свидетельствуют весьма наглядно.

Как раз в Черногории многие это хорошо поняли, иначе не выбрали бы себе такого президента, как Мило Джуканович. И не запретили бы появляться в своей стране такому радетелю "православного славянского братства", как вождь Сербской радикальной партии и друг Жириновского Воислав Шешель, который в свое время призывал "выцарапать хорватам глаза ржавой ложкой".

Во время рассуждений священника о "единой всеславянской конфедерации" стоявший рядом со мной молодой черногорец негромко, но отчетливо сказал: "А я этого не хочу, я хочу в Европу". Думаю, принадлежность и Черногории, и Сербии, и России к сообществу демократических европейских государств совсем не помешает сохранению братских чувств между нашими народами.

Ведь для того, чтобы любить кого-то, совсем необязательно еще кого-то ненавидеть.

Михаил Калишевский

История Черногории берет свое начало в начале второй половины первого тысячелетия нашей эры. Еще во времена викингов и Византии, в шестом веке, начался процесс заселения прибережных балканских земель. В начале VII века возникло славянское государство именованное Дукля (название происходит от имени римского города Доклеа). Дукля располагалась на территории бывшей Римской провинции и формально подчинялась Византийской империи. История Черногории свидетельствует, что именно Дукля, как регион достаточно изолированный, стала базой для дальнейшего развития страны под названием Монтенегро (Черногория) . Забегая чуть вперед, следует добавить, что борьба за независимость и автономность на долгие годы стала отличительной чертой жизни черногорского народа.

Славяне, поселившись на Балканах, приняли христианство, а это поспособствовало их всесторонней интеграции с римлянами. Сведения об истории Черногории в то время когда государство еще называлось Дукля и его правителях являются довольно скудными. Известно, что во время правления князя Воислава, в 1042 году, Дукля одержала победу над византийской армией и укрепив таким образом свои позиции, смогла заключить союз с Византийским императором. В XI веке во всех византийских источниках Дукля стала называться Зетой.

Далее история Черногории гласит, что с благословения Папы Римского в 1077 году Зета была провозглашена королевством. Границы страны со временем были расширены вплоть до Боснии, Рашки и Болгарии. В конце XIII века, собственно, возникло название Монтенегро (Черногория). Так в летописи одного из монастырей были названы окрестности горы, именовавшейся Ловчен. До сих пор неясно из-за чего возникло определение “черный”: из-за непроходимости света через пышные кроны деревьев или из-за цвета стволов (кора деревьев была почти черного цвета).

В 1496 году Зета попала под власть турок, а с 1513 года нынешняя Черногория обрела статус автономной административно-территориальной единицы в составе Османской империи. Вообще, вся история Черногории представляет собой неимоверное количество потерь и обретений независимости . После освобождения от власти Турции в 1645 году страну возглавил митрополит. Недюжинная доля влияния принадлежала парламенту, называвшемуся Народной Скупщиной.

В 1685 году в истории Черногории наступает период полной независимости, а в XVII веке благодаря особенностям Монтенегро (Черногория) по праву становится обладательницей статуса важного стратегического пункта и торгового узла. Турция продолжала посягательства на территорию Черногории, и в освободительном движении помощь оказывала русская армия. Многие годы Черногория подвергалась влиянию со стороны России, вместе с ней Черногория принимала участие в русско-турецкой войне. На Берлинском конгрессе в 1878 году, Румыния, Сербия и Черногория обрели независимость и получили международное признание. В 1910 году, вспомнив благословение римского папы в XI веке, князь Никола провозглашает себя королем, а ) отныне именуется королевством. Экономика страны находилась на пике своего развития, строились порты и железные дороги.

Первая Мировая Война внесла свои негативные коррективы в историю и Черногория, сражавшаяся на стороне Антанты, потеряла свою независимость. В 1918 году Сербия и Черногория стали единым государством, таким образом, последняя утратила собственные вооруженные силы и . Во время Второй Мировой Войны черногорский народ проявил истинное свободолюбие в борьбе с оккупантами. Благодаря вкладу в югославское антифашистское движение Черногория существенно подняла свой государственный статус и в 1946 году вошла в состав Югославской федерации. После распада Югославии Сербия и Черногория создали новое государство, союзную Республику Югославию, которая была ликвидирована в 2003 году из-за разногласий между республиками. Еще три года на карте просуществовало Государственное Сообщество Сербии и Черногории, где обе республики были несколько ограниченными независимыми государствами. 21 мая 2006 года Монтенегро (Черногория) посредством народного референдума обрела статус полностью независимого государства .

Позднее греческие колонисты основали города на морском побережье, и вся территория была постепенно включена в состав Римской (позднее Византийской) империи.

Средневековая Черногория

Черногория под властью Османской империи

Черногория в Новое время

В 1876 году Черногория вступила в Черногорско-турецкую войну . Черногория принимала участие в Русско-турецкой войне - , где даже на время смогла отвлечь от Русской армии 50 тысячные силы турок и по Сан-Стефанскому мирному договору 19 февраля (3 марта) 1878 она получала приграничные земли и выход к морю с двумя портами - Баром и Ульцинем .

С 22 апреля по 5 мая 1913 года Черногория оккупировала город Шкодер , чем вызвала морскую блокаду со стороны Австро-Венгрии , Германии , Франции , Италии и Великобритании , так как своими действиями она затягивала мирные переговоры с Османской империей . Только после сдачи Шкодера мог быть подписан Лондонский мирный договор (1913) (30 мая 1913), по которому Черногории отходила южная часть Санджака .

Черногория в составе Югославии (Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев)

Черногория во время Второй мировой войны

Во время Второй мировой войны итальянцы (а после 1943 - немцы) оккупировали Королевство Черногория (1941-1944) и предприняли попытку учредить здесь политический режим государства-спутника. С 12 июня по Черногория была объявлена королевством-сателлитом фашистской Италии . С по Черногория находилась под немецкой оккупацией.

Во время оккупации происходило сильное сопротивление коммунистов. В ноябре 1943 года при их ведущем участии было создано Краевое антифашистское вече народного освобождения, которое в июле 1944 года превратилось в Антифашистскую скупщину, а в апреле 1945 - в Народную скупщину Черногории. Фактически с по 1945 год Черногория находилась под контролем партизан.

Черногория в титовской Югославии

Несмотря на разрыв отношений между Сталиным и Тито в 1948 году, многие черногорцы, традиционно благожелательно относившиеся к русским , не могли скрывать своих симпатий к СССР. Это привело к волне репрессий и восстанию, а затем и к расколу коммунистической партии республики. В 1954 году репрессиям подвергся один из руководителей СКЮ, лидер черногорских коммунистов Милован Джилас .

Оппозиция пробелградской политике возникала или на этнической почве (главным образом в среде мусульман), или на базе Союза реформаторских сил - национально ориентированной партии, выступавшей за либеральные реформы, которая на первых многопартийных выборах в республиканскую Скупщину Черногории (тогда ещё составной части СФРЮ) в декабре 1990 года получила лишь 7 из 125 мест. Победу одержал Союз коммунистов Черногории (СКЧ) во главе с Момиром Булатовичем, поддержанный более 56 % избирателей (83 места). От всех оппозиционных партий в Скупщину вошли 42 депутата. Сам Булатович отдалился от сербских инициатив.

Курс на независимость

Независимая Черногория

Напишите отзыв о статье "История Черногории"

Примечания

Литература

Вацлик И. Я. . - СПб. : Тип. В. В. Комарова, 1889. - 26 с.
Ровинский П. А. Черногория в её прошлом и настоящем: В 3 т. - СПб. : Типография Императорской Академии Наук, 1888. - Т. 1. - 936 с.





Зависимые территории



Непризнанные и частично признанные государства



История

Символы

Политика

Вооружённые силы

География

Общество

Связь

Экономика

Отрывок, характеризующий История Черногории

Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»

Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c"etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C"etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n"etait plus question que de l"organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j"aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu"on m"a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L"Europe n"eut bientot fait de la sorte veritablement qu"un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j"eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J"eusse associe mon fils a l"Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l"envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l"imperatrice et durant l"apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l"Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L"armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L"expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l"armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l"armee francaise; l"incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l"Oder, l"armee russe fut aussi atteinte par, l"intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.

Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.

Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.

Обычно при разговоре о племенах в воображении многих сразу представляются суровые, волосатые и бородатые древние люди, странствующие в поисках пристанища, воды и пищи. Примерно так все и было у предков современных черногорцев. Древний славянский народ из Закарпатья то вытеснялся другими племенами, то вытеснял кого-то сам, строил поселения, охотился и занимался хозяйством. Однако до сих пор, разговаривая с любым из черногорцев, легко можно услышать «я бокелец» или «я из маин». Отчего же у южных славян так сильны племенные традиции?

Балканские сербы получили свое название с подачи византийского императора Константина Багрянородного в XI столетии. Он попросту использовал самоназвание родственного славянского народа – лужицких сербов (сорбов), уже имевших к XI веку княжеские династии.

Однако между славянскими племенами все было весьма и весьма сложно. К примеру, болгары и македонцы – потомки не только славян, но и булгар (родственников современных татар) и македонцев большой Греции, которые к тому времени были ассимилированы с греками и получили свой этноним от Александра Македонского. До сих пор современная Греция судится с соседней Македонией за право одной из исторических областей носить то же название.

Славяне Хорватии ассимилировались с потомками далматских римлян и более поздними италийскими племенами. Вплоть до раскола христианства в 1054 году они были скорее группой в составе сербов, и до сих пор в Хорватии выделяются далматинцы, претендующие на то, чтобы быть наследниками римлян. Черногорцы многое взяли от иллирийских племен, а кое-что – от турков и монголов, осаждавших Ульцинь. Многие антропологи относят их к самостоятельной динарской подрасе внутри европеоидной расы. И уже на основании этноса происходит процесс формирования национальности – с языком, культурой, традициями.

Что же касается Черногории, то примерно 30% граждан страны считает себя сербами, 7% - албанцами. Еще 7% – босанцы (бошняки), принявшие ислам сербы, также известные под этнонимом «мусульмане», по вероисповеданию. Также есть хорваты, греки и многие другие. Именно из-за религиозного многообразия после распада Югославии здесь, в отличие от Сербии или Боснии, не было серьезных национальных конфликтов.

Сейчас в Черногории собственно черногорцев около 40%. Жители северных районов называют себя брдянами, «народом гор», и большинство из них относят себя к сербам, вместе с которыми они приняли христианство в XI веке, а после разделения церквей отошли к православной конфессии. Тем не менее, самоназвание «брдяне» в наши дни практически не используется.

Бокельцами называются жители Боки Которской и прибрежного района, кроме ареала Герцег Нови. Их общность формировалась в окрестностях трех основных городов – Котора, Рисана, Пераста, не ассимилированных турками. Именно сохранение бокельцами европейских культурных традиций позволяет современным черногорцам утверждать, что их страна никогда не переходила полностью под власть султанов. Основное культурное влияние на бокельцев, вплоть до стиля национальных костюмов и музыки, оказали венецианцы. Именно бокельцы редко называют себя сербами либо черногорцами, активно используя самоназвание, среди верующих встречаются как православные, так и католики.

Герцеговинцами называются жители ареала Герцег Нови (Святого Стефана) и его ареала, потомки подданных герцога (воеводы) Стефана Косачи. Сейчас территория средневековой Герцеговины разделена между Черногорией, Хорватией, Сербией, Боснией и Герцеговиной. Причем жители последней определяют себя не как герцеговинцы, а как сербы либо бошняки.

Собственно черногорцы – это жители побережья от Грбаля, долины рядом с Тиватом, до Бара и столицы страны Подгорицы. Их общность формировалась в период становления Зеты и Дуклянского королевства в XV -XVIII веках.

Даже при том, что местные жители зачастую сохраняют свои традиции и культурную идентичность, за период первой (1918) и второй (1944) Югославий разделение на народности во многом стерлось. Пожилые люди называют себя югославами, а молодежь не всегда помнит о корнях. Но стоит заговорить о племенах – и многие люди расскажут историю своего рода до двадцатого колена.

Корни этого явления лежат в стремлении славян к самоуправлению. На Балканах существовали жупы – районы, управляемые парламентом – жупским сбором. Впоследствии избранные таким образом лица становились и монархами.

Власть в Которе принадлежала славянскому вече (примерно как в Великом Новгороде на Руси), позднее видоизмененному на венецианский лад - с судьей, князем. Подобная форма правления не мешала войску успешно оборонять город от захватчиков, а торговцам и купцам – получать прибыль. Однако в XV - XVI веках Сербия и Черногория оказались под властью Османской империи. В Сербии образовалась централизованная власть наместников султана, в то время как в Черногории царило безвластие, народ стихийно сопротивлялся туркам, было широко распространено пиратство. Встречалось самоуправление городов или монастырей со своими лидерами. Зачастую черногорцы даже брали в осаду турецкие крепости с требованием кровной мести за расправу над единоплеменником.

Что касается административного деления страны, то южные славяне жили во власти славянских правителей. Местная власть эта была разрушена турками, и в условиях османской оккупации восстановить ее было практически невозможно. Тут и вспомнили о племенах и жупах: жупанские села объединялись в племена, разделенные на несколько территорий, «нахий». Иерархия управления была такова: дом - братство - племя - нахия. Благодаря системе местного правления отношения с турками стали договорными, Черногория получила автономию в составе Османской империи. Сбором налогов занимались местные старейшины, черногорцы не служили в армии вне своей земли.

Первая область племен проживала к юго-востоку от реки Зета, к западу от Скадарского озера и к северу от Боки Которской, в регионе Цетинье и четырех нахий: Катунской, Риекской, Црмничской и Лешанской. Это была родина Цетинцев, Цуцев, Чекличей, Негушей, Озриничей и Пьешивцев.

Другая область находилась в горной части между реками Зета и Лим, где проживали племена Семи гор - Белопавличи, Пиперы, Морачаны, Кучи, Васоевичи, Ровчаны, Дробняки.

Племена древней Герцеговины: Риджаны и Никшичи. Приморские племена: Маины, Поборы, Паштровичи и Грбляне. Названия племен сохранились в названиях городов, сел, предприятий: монастырь Подмаинэ, соляной завод Кучи, город Никшич, село Глухи До.

Народности Черногории постепенно формировались в основном из тех или иных групп нахий, кроме бокельцев, включивших представителей всех племен, способных жить у моря.

Несмотря на разные возможности и условия жизни племен, самоорганизация черногорцев позволила подготовить почву для национально-освободительной борьбы и последующего освобождения от турецкой власти. Требовалась уже более серьезная консолидация сил и ресурсов, которую пытались проводить владыки Черногории, однако племена были снедаемы междоусобицами.

Этим междоусобицам удачно положил конец самозванец Степан Малый, по одной из версий – беглый русский офицер. Он представлялся эмигрировавшим русским императором Петром III, пользуясь популярностью России в Черногории. В результате правления Степана Малого внутренние распри практически прекратились, и на базе религиозной православной общности в XVIII веке было создано сначала теократическое, а еще два столетия спустя и светское княжество.

Судьба племен при этом складывалась по-разному. Например, те же Кучи отказались платить дань первому светскому князю Черногории, происходившему из Негушей, вследствие чего были практически полностью вырезаны. Остальные племена стали вливаться в государственность, в стране появились и гвардия, и школы. Князь Данило, оста вивший много хорошего Черногории, даже в XIX веке жил по законам своего народа.

История черногорских племен оставила свой след и в сознании людей, и в материальной культуре: памятники, храмы, монастыри, предприятия. Например, всемирно знаменитый курорт «Святой Стефан» создан сильным племенем Паштровичей на рифе как крепость и торговый город. Память о предках с гордостью хранится в каждой черногорской семье, олицетворяя стремление народа к независимости. Это не столько знание своей семьи, традиций, своего генеалогического древа, сколько знание истории и национального достоинства своего народа.

Http://bbplus.spb.ru/chernogoria/about_9_1.html http://bbplus.spb.ru/chernogoria/img/prev_s_rodom_1.jpg