Фукуяма философия. История продолжается: Фрэнсис Фукуяма

ФУКУЯМА, ФРЕНСИС (Fukuyama, Francis) (р. 1952) – американский политолог и социолог, автор либеральных концепций о перспективах развития современного общества.

Родился в Чикаго в семье ученых-обществоведов, этнических японцев, полностью принявших американский образ жизни. Сам Фукуяма даже не владеет японским языком, хотя знает французский и русский. В 1970 поступил в Корнельский университет для изучения классической литературы и в 1974 получил степень бакалавра политической философии. Продолжил образование в Йельском университете по курсу сравнительной литературы, затем поменял его на курс по политическим наукам в Гарварде. В 1977 защитил докторскую диссертацию по советской внешней политике на Ближнем Востоке.

В начале карьеры считал себя не академическим ученым, а политическим аналитиком. В 1979 начал работать в корпорации RAND – созданным ВВС США исследовательском институте по проблемам безопасности, где числился с перерывами до конца 1990-х. В 1981 его пригласили работать в госдепартамент США. Здесь он работал при Р.Рейгане в 1981–1982 и при Д.Буше-старшем в 1989, занимая пост заместителя директора Штаба планирования политики при Государственном департаменте США. Как видный специалист по Ближнему Востоку, входил в начале 1980-х в состав американской делегации на египетско-израильских переговорах по палестинской автономии. Во времена Буша-старшего Фукуяма прославился своим прогнозом воссоединения Германии и был первым, кто начал публично требовать роспуска Организации Варшавского договора.

В 1989 вышла его знаменитая статья Конец истории?. Позже на ее основе Фукуяма издал книгу (1992). Он доказывал, что «у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив», либеральная идеология западного общества окончательно победила всех своих соперников на поле битвы идей. Концепция «конца истории» вызвала бурную дискуссию среди обществоведов всего мира, продолжающуюся до наших дней.

В 1990-е Фукуяма начал работать в основном как ученый-социолог, став академическим специалистом, автором ряда интеллектуальных бестселлеров – Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния (1995), Великий разрыв. Человеческая природа и воспроизводство социального порядка (1999), Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции (2002), Государственное строительство: управление и мировой порядок в 21 веке (2004). С 1996 по 2001 Фукуяма занимал должность профессора государственной политики в школе государственной политики в университете Джорджа Мэйсона, а с 2001 является профессором международной политической экономии в школе перспективных международных исследований при университете Джонса Хопкинса.

Уйдя в науку, Фукуяма продолжал участвовать в политической жизни Америки. Активно выступая за устранение диктатора Ирака С.Хусейна, он, однако, в 2003 не поддержал решение американского правительства о вторжении в Ирак. Фукуяма известен критическими заявлениями относительно перспектив развития постсоветской России, которая, по его мнению, «может начать обратное развитие в направлении авторитарного, агрессивного, националистического государства».

Фукуяма является один из членов Президентского совета по вопросам биоэтики при Д.Буше-младшем.

В России концепция «конца истории» Фукуямы часто понимается очень упрощенно, как пропаганда американского образа жизни: американский либерализм – якобы последняя и высшая стадия мировой истории. Однако идеи Фукуямы гораздо сложнее. Приветствуя эволюцию политических и экономических институтов по направлению к современной либеральной демократии, он, однако, не склонен восхвалять все те процессы, которые сопутствуют этому движению.

Сравнивая данные по развитым странам Запада, в «Великом разрыве» он подчеркнул, что с середины 1960-х в развитых странах резко усилились негативные явления, вызванные дезорганизацией семейных отношений, ростом преступности и падением доверия между людьми. Происходит резкое повышение уровня преступлений всех видов, растут бродяжничество, пьянство и т.п. Что касается института семьи, то и здесь наблюдается резкое падение рождаемости, постоянно растет уровень разводов, а так же процент детей, рожденных вне брака. Самое главное, по мнению Фукуямы – рост недоверия между людьми, одновременный упадок доверия к общественным институтам и друг к другу. Все это и есть, как назвал его Фукуяма, Великий Разрыв – рост состояния аномии , потери ориентации в жизни, некоей «промежуточности», когда старые нормы деформированы или разрушены, а новых еще нет. Общество фрагментизируется, превращаясь в толпу одиночек.

Скрупулезно изучив статистику и данные многочисленных исследований о разных сферах жизни общества, Фукуяма не просто констатировал цивилизационный кризис, но и предложил очень интересное его объяснение.

Ахиллесова пята революционных процессов развития, считает он – это отставание неформальных культурных ценностей и норм от новых требований. Чтобы подчеркнуть важность неформального «социального порядка», Фукуяма использует понятие «социальный капитал». Именно ценности, которыми руководствуются люди в повседневной жизни, являются основой доверия между людьми и их сотрудничества. Поэтому, по мнению Фукуямы, именно становление, укрепление и упадок моральных ценностей приводит к своеобразной цикличности общественной жизни. Первый раз «связь времен» распалась при переходе от феодализма к капитализму, второй раз – при переходе от капитализма к формирующемуся постиндустриальному обществу.

Те проблемы современных развитых обществ, которые выразились в Великом Разрыве, возникли, по мнению Фукуямы, из-за чрезмерной индивидуализации людей. Подтверждением этому служат, например, богатые азиатские страны с традиционным доминированием коллективистских ценностей (Япония). Им пока удается избежать (или, по крайней мере, временно предотвратить) многие негативные последствия Великого Разрыва. Впрочем, Фукуяма считает маловероятным, чтобы азиатским странам удалось в течение нескольких поколений придерживаться традиционных ценностей. Их тоже ждет свой Великий Разрыв, но несколько позже.

Концепция Фукуямы, казалось бы, глубоко пессимистична: современное общество поражено тяжелой болезнью, путь назад невозможен, а путь вперед может быть связан с дальнейшим обострением проблем. Однако американский социолог оптимистичен в своих прогнозах. Культурный прогресс, как он утверждает, основан на самоорганизации – «социальный порядок, однажды подорванный, стремится переустроиться заново».

Уже в 1990-е, по мнению Фукуямы, стало заметно, что «Великий Разрыв изживает себя и что процесс обновления норм уже начался». Как гражданин Америки, страны с пуританскими духовными ценностями, Фукуяма указывает, прежде всего, на «возвращение к религиозности». В этом отношении его идеи во многом перекликаются с трудами российско-американского социолога Питирима Сорокина, относящимися к рубежу 1930–1940-х. Однако если Сорокин считал исторический процесс «бегом по замкнутой прямой», то Фукуяма видит прогресс общества в росте социального капитала в каждом новом цикле. Благодаря этому возможному (но не гарантированному) росту «стрела Истории направлена вверх».

Труды Фукуямы вызывают большой резонанс среди современных обществоведов потому, что он творчески продолжает традиции своих предшественников. Как известно, в изучении макротенденций развития общества конкурируют два подхода – линейно-прогрессивный (К.Маркс , И.Мечников, Д.Белл, У.Ростоу) и циклический (Н.Данилевский , О.Шпенглер , П.Сорокин , Л.Гумилев). Фукуяма совмещает как первое, так и второе направления, сводя воедино линейное видение истории с цикличностью. Политическая и экономическая история общества развиваются, как он полагает, по законам прогресса и линейности (эта идея отражена в концепции «Конца истории»), а социальная и моральная сферы жизни подвержены цикличности (что нашло отражение в концепции «Великого разрыва»).

Основные труды: Великий разрыв . М., ООО «Издательство АСТ», 2003; Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию . М., «Издательство АСТ», 2004; Конец истории? – Вопросы философии. 1990, № 3; Конец истории и последний человек . М., АСТ, 2004; Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции . М., АСТ, 2004.

Наталия Латова

Книга Фукуямы больше всего похожа на два толстых сухих коржа, между которых едва просматривается до обидного тонкий слой аппетитной начинки.

Теория «слома эпох», развиваемая Фукуямой, представлялась мне довольно любопытной. Человечество как раз сейчас переживает переход от индустриального общества к информационному, когда прежние ценности разрушены, а новые еще не сформированы. Как и все перемены, переход не может быть безболезненным. Изменяется рынок труда, женщины работают все больше и их доходы увеличиваются, семьи разрушаются, детей рождается все меньше, преступность растет – вот основные проблемы Великого Разрыва, тесно между собою связанные. Хотя кое-какие их этих пунктов сами по себе явления положительные, они оказывают неоднозначное влияние на остальные.

Поскольку книга в основном базируется на американском материале, автор много внимания уделяет вопросам индивидуализма, либеральных ценностей и той легкости и естественности, с которой американцы объединяются в группы и сообщества. Индивидуализм, являющийся величайшей ценностью американской нации, достиг опасных масштабов. Люди тоскуют по сплоченному обществу, но при этом никто не готов поступиться своими индивидуалистскими ценностями и настроениями. Хотеть всего и сразу – вот основная проблема современных людей. Они быстро и охотно вступают в различные группы и объединения (если, конечно, это не слишком обременительно), но сами эти группы остаются слабыми, с ненадежными связями, а за их пределами – все те же одиночество, недоверие и пустота. Феномен миниатюризации общества, выражающийся в наличии множества групп, влияние которых, однако, слабое и неустойчивое. Вряд ли в ближайшее время получится разрешить это противоречие, когда люди хотят одновременно проявлять моральный индивидуализм и быть частью общности. Эти-то рассуждения и представляют собой ту самую начинку, пусть даже обсуждать эту тему – все равно что толочь воду в ступе.

Вопросы формирования норм морали и правил, социального капитала, групп, сетей и иерархий занимают большую часть книги. Главы с названиями вроде «Границы спонтанности и неизбежность иерархии» вызывают мало энтузиазма. Смахивает на учебник по социологии, степень увлекательности соответствующая.

Фрэнсис Фукуяма затрагивает много глубоких и потенциально интересных аспектов. Не начинает ли культурный релятивизм в какой-то момент разрушать сам себя? Не принесла ли Таблетка большего освобождения мужчинам, чем женщинам? Может ли «закончиться» социальный капитал? Проблема в том, что автор часто берет такой раздражающе сухой и самоуверенный тон, что с ним хочется немедленно начать спорить даже тогда, когда он говорит дельные вещи. И сама книга, повторюсь, сухая, напичканная статистикой и нечитаемыми диаграммами, за что, конечно, ответственно отвратительное качество печати. Вот уж чего не ожидала от этой вроде бы добротной серии.

Френсис Фукуяма - видный американский политолог, футуролог и социолог японского происхождения. Родился 27 октября 1952 года в Чикаго. Получил степень бакалавра в Корнеллском университете, защитил диссертацию по внешней политике СССР и ближневосточной политике в Гарварде.

С 1979 года по настоящее время является членом Департамента политических наук копорации RAND в Вашингтоне (округ Колумбия).

В 1981–1982 и 1989 годах работал в Штабе планирования политики при государственном департаменте США, сначала как специалист по вопросам ближневосточной политики, а затем в качестве заместителя директора по европейским военно-политическим вопросам. В 1981–1982 годах входил в состав делегации США на египетско-израильских переговорах по Палестинской автономии.

Почетный доктор Connecticut College, Doane College, член наблюдательных советов следующих организаций: National Endowment for Democracy, The National Interest, и The New America Foundation, член редакционной коллегии журнала «The Journal of Democracy». Сотрудник факультета общественной политики Университета Джорджа Мейсона. Автор более 80 работ, в том числе «Конец истории и Последний человек» (1992), которая завоевала премию литературной критики журнала «Лос-Анджелес таймс», а также международную премию «Premio Capri».

Ф. Фукуяма ворвался в научную элиту, когда его статья «Конец истории?» была опубликована в журнале «The National Interest» летом 1989 года. Затем последовала одноименная книга («The End of History and the Last Man», 1992), а летом 1999-го «The National Interest» отвел чуть ли не половину номера для специальной дискуссии вокруг статьи, всколыхнувшей мир десятью годами ранее (см. «Francis Fukuyama’s Second Thoughts» - «The National Interest», Summer 1999,? 56, p. 15–44). К этому времени профессор Фукуяма был автором уже четырех книг: за «Концом истории» последовали «Trust: The Social Virtues and the Creation of Prosperity» (1995), «The End of Order» (1997) и «The Great Disruption: Human Nature and the Reconstitution of Social Order» (1998), к которым в последние годы прибавились еще две: «Our Posthuman Future: Consequences of the Biotechnology Revolution» (2002) и «State-Building. Governance and World Order in the 21st Century» (2004).

Мы приведем ключевые положения статьи Френсиса Фукуямы «Конец истории?» со своими небольшими комментариями. Напомним читателям, что данная концептуальная статья была опубликована в 1989 году.

ИЗ СТАТЬИ Ф. ФУКУЯМЫ «КОНЕЦ ИСТОРИИ?»

…Наблюдая, как разворачиваются события в последнее десятилетие или около того, трудно избавиться от ощущения, что во всемирной истории происходит нечто фундаментальное.

Триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив.

То, чему мы, вероятно, свидетели, - не просто конец «холодной войны» или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления.

Представление о конце истории нельзя признать оригинальным. Наиболее известный его пропагандист - это Карл Маркс, полагавший, что историческое развитие, определяемое взаимодействием материальных сил, имеет целенаправленный характер и закончится, лишь достигнув коммунистической утопии, которая и разрешит все противоречия. Впрочем, эта концепция истории - как диалектического процесса с началом, серединой и концом - была позаимствована Марксом у его великого немецкого предшественника, Георга Вильгельма Фридриха Гегеля.

Макс Вебер начинает свою знаменитую книгу «Протестантская этика и дух капитализма» указанием на различия в экономической деятельности протестантов и католиков. Эти различия подытожены в пословице: «Протестанты славно вкушают, католики мирно почивают». Центральная тема работы Вебера - доказать вопреки Марксу, что материальный способ производства - не «базис», а, наоборот, «надстройка», имеющая корни в религии и культуре. И если мы хотим понять, что такое современный капитализм и мотив прибыли, следует, по Веберу, изучать имеющиеся в сфере сознания предпосылки того и другого.

Действительно ли мы подошли к концу истории? Другими словами, существуют ли еще какие-то фундаментальные «противоречия», разрешить которые современный либерализм бессилен, но которые разрешались бы в рамках некоего альтернативного политико-экономического устройства? Поскольку мы исходим из идеалистических посылок, то должны искать ответ в сфере идеологии и сознания. В уходящем столетии либерализму были брошены два главных вызова - фашизм и коммунизм.

Согласно первому, политическая слабость Запада, его материализм, моральное разложение, утеря единства суть фундаментальные противоречия либеральных обществ; разрешить их могли бы, с его точки зрения, только сильное государство и «новый человек», опирающиеся на идею национальной исключительности. Как жизнеспособная идеология, фашизм был сокрушен Второй мировой войной. Это, конечно, было весьма материальное поражение, но оно оказалось также и поражением идеи.

Гораздо более серьезным был идеологический вызов, брошенный либерализму второй великой альтернативой, коммунизмом. Маркс утверждал, на гегелевском языке, что либеральному обществу присуще фундаментальное неразрешимое противоречие: это - противоречие между трудом и капиталом. Впоследствии оно служило главным обвинением против либерализма. Разумеется, классовый вопрос успешно решен Западом. Это не означает, что в Соединенных Штатах нет богатых и бедных или что разрыв между ними в последние годы не увеличился. Однако корни экономического неравенства - не в правовой и социальной структуре нашего общества, которое остается фундаментально-эгалитарным и умеренно-перераспределительным; дело скорее в культурных и социальных характеристиках составляющих его групп, доставшихся по наследству от прошлого. Негритянская проблема в Соединенных Штатах - продукт не либерализма, но рабства, сохранявшегося еще долгое время после того, как было формально отменено.

От автора. Хотелось бы подчеркнуть следующее. Идеи Фукуямы о двух вызовах либерализму - фашизму и коммунизму - по-прежнему являются фундаментальной идеологической основой геополитики США. Достаточно прочитать официальные доклады президента США Дж. Буша (например, февральский доклад 2005 года конрессу США). Но ведь таким образом приравниваются две совершенно разные идеологии: фашизм (человеконенавистническая) и коммунизм (главный принцип - интернационализм), что является абсолютно неверным. И конечно, нельзя согласиться с тезисом Фукуямы о том, что «разумеется, классовый вопрос успешно решен Западом». Он как раз не решен, и противоречия между трудом и кпиталом усугубляются, в том числе и в США.

Но сила либеральной идеи не была бы столь впечатляющей, не затронь она величайшую и старейшую в Азии культуру - Китай. Само существование коммунистического Китая создавало альтернативный полюс идеологического притяжения и в качестве такового представляло угрозу для либерализма. Но за последние пятнадцать лет марксизм-ленинизм как экономическая система был практически полностью дискредитирован. Начиная со знаменитого Третьего пленума десятого Центрального Комитета в 1978 году китайская компартия принялась за деколлективизацию сельского хозяйства, охватившую 800 миллионов китайцев. Роль государства в сельском хозяйстве была сведена к сбору налогов, резко увеличено было производство предметов потребления с той целью, чтобы привить крестьянам вкус к общечеловеческому государству и тем самым стимулировать их труд. В результате реформы всего за пять лет производство зерна было удвоено; одновременно у Дэн Сяопина появилась солидная политическая база, позволившая распространить реформу на другие сферы экономики. А кроме того, никакой экономической статистике не отразить динамизма, инициативы и открытости, которые проявил Китай, когда началась реформа. Китай никак не назовешь сегодня либеральной демократией.

На рыночные рельсы переведено не более 20 % экономики, и, что важнее, страной продолжает заправлять сама себя назначившая коммунистическая партия, не допускающая и тени намека на возможность передачи власти в другие руки. Дэн не дал ни одного из горбачевских обещаний, касающихся демократизации политической системы, не существует и китайского эквивалента гласности. Китайское руководство проявляет гораздо больше осмотрительности в критике Мао и маоизма, чем Горбачев в отношении Брежнева и Сталина, и режим продолжает платить словесную дань марксизму-ленинизму как своему идеологическому фундаменту. Однако каждый, кто знаком с мировоззрением и поведением новой технократической элиты, правящей сегодня в Китае, знает, что марксизм и идеологический диктат уже не имеют никакой политической значимости и что впервые со времени революции буржуазное потребительство обрело в этой стране реальный смысл. Различные спады в ходе реформы, кампании против «духовного загрязнения» и нападки на политические «отклонения» следует рассматривать как тактические уловки, применяемые в процессе осуществления исключительно сложного политического перехода. Уклоняясь от решения вопроса о политической реформе и одновременно пе- реводя экономику на новую основу, Дэн сумел избежать того «порыва устоев», который сопровождает горбачевскую перестройку. И все же притягательность либеральной идеи остается очень сильной, по мере того как экономическая власть переходит в руки людей, а экономика становится более открытой для внешнего мира. В настоящий момент более 20 000 китайских студентов обучается в США и других западных странах, практически все они - дети китайской элиты. Трудно поверить, что, вернувшись домой и включившись в управление страной, они допустят, чтобы Китай оставался единственной азиатской страной, не затронутой общедемократическим процессом. Студенческие демонстрации, впервые происшедшие в декабре 1986 года в Пекине и повторившиеся недавно в связи со смертью Ху Яобана, - лишь начало того, что неизбежно превратится в ширящееся движение за изменение политической системы.

От автора. В конце 2005 года четко можно заявить, что Фукуяма не прав. Более того, можно констатировать, что его заявления по Китаю - особая форма стратегической информационно-идеологической операции, направленной на развал Китая. Можно зафиксировать, что планы ведения информационной войны против Китая, озвученные Фукуямой, полностью провалились, по крайней мере спустя 16 лет после их озвучивания.

Однако, при всей важности происходящего в Китае, именно события в Советском Союзе - «родине мирового пролетариата» - забивают последний гвоздь в крышку гроба с марксизмом-ленинизмом. В смысле официальных институтов власти не так уж много изменилось за те четыре года, что Горбачев у власти: свободный рынок и кооперативное движение составляют ничтожную часть советской экономики, продолжающей оставаться централизованно-плановой; политическая система по-прежнему в руках компартии, которая только начала демократизироваться и делиться властью с другими группами; режим продолжает утверждать, что его единственное стремление - модернизировать социализм и что его идеологической основой остается марксизм-ленинизм; наконец, Горбачеву противостоит потенциально могущественная консервативная оппозиция, способная возвратить многое на круги своя.

То, что произошло за четыре года после прихода Горбачева к власти, представляет собой революционный штурм самых фундаментальных институтов и принципов сталинизма и их замену другими, еще не либеральными в собственном смысле слова, но связанными между собой именно либерализмом. Неоднократные утверждения Горбачева, будто он стремится вернуться к первоначальному смыслу ленинизма, сами по себе - лишь вариант оруэлловской «двойной речи». Заявления Горбачева вполне можно понять: полностью развенчав сталинизм и брежневизм, обвинив их в сегодняшних трудностях, он нуждается в какой-то точке опоры, чтобы было чем обосновать законность власти КПСС. Однако тактика Горбачева не должна скрывать от нас того факта, что принципы демократизации и децентрализации, которые он провозгласил в экономической и политической сфере, крайне разрушительны для фундаментальных установок как марксизма, так и ленинизма. В настоящее время Советский Союз никак не может считаться либеральной или демократической страной; и вряд ли перестройка будет столь успешной, чтобы в каком-либо обозримом будущем к этой стране можно было применить подобную характеристику. Однако в конце истории нет никакой необходимости, чтобы либеральными были все общества; достаточно, чтобы были забыты идеологические претензии на иные, более высокие формы общежития. И в этом плане в Советском Союзе за последние два года произошли весьма существенные изменения: критика советской системы, санкционированная Горбачевым, оказалась столь глубокой и разрушительной, что шансы на возвращение к сталинизму или брежневизму весьма невелики.

От автора. Фукуяма поет оду М. Горбачеву и радуется успешному ходу стратегической информационной операции, направленной на развал СССР. Автор уже высказал свою крайне негативную оценку деятельности М. Горбачева по уничтожению нашего государства. Мне кажется, что нужен своего рода Нюрнбергский трибунал, только российский (лучше всего в Ставрополе), для выяснения всех обстоятельств и причин того, как этот бывший комбайнер смог геополитически «отбросить» Русь на 500 лет назад. 10 ноября 2005 года автор высказал идею о создании Общественного трибунала для публичного расследования антигосударственной деятельности М. Горбачева в прямом эфире радиостанции «Голос России» (программа «Содружество», для всех бывших союзных республик). Судя по звонкам слушателей и последующим откликам, эта идея получила широкую поддержку у населения бывшего СССР.

Приведем данные опроса телезрителей канала ТВЦ вечером 11 марта 2005 года. Задавался лишь один вопрос: каковы результаты перестройки Горбачева?

Демократия и гласность - 1,5 % Нищета и бесправие - 70 % Распад СССР - 28,5 %.

Именно М. Горбачев ответствен за то, что Россия оказалась отброшенной к геополитическим рубежам, созданным на юге и западе Руси Иваном Грозным в XVI веке.

Горбачев виновен в том, что за годы его правления внешний долг увеличился в 5,5 раза, а золотой запас уменьшился в 11 раз. Что, в свою очередь, привело к нищете большинства населения бывшего СССР.

Горбачев виновен в том, что агрессивный блок НАТО уже граничит сегодня с ослабленной им же Россией. Ведь именно Горбачев отказался подписывать юридическое соглашение о нерасширении блока НАТО на Восток в обмен на вывод советских войск из Восточной Европы и роспуск Организации Варшавского Договора.

В марте 1985 года Михаил Горбачев был назначен на пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Спустя 20 лет после прихода Горбачева к власти в СССР Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) предложил россиянам оценить события того времени.

В настоящее время отношение к нему скорее негативное: 45 % относятся к нему отрицательно, в их числе 19 % резко негативно; 13 % - более или менее положительно и треть респондентов (34 %) - нейтрально. Похоже, что отношение к этому политику в российском обществе стабилизировалось, во всяком случае, три года назад оно было примерно таким же, как и сейчас.

В настоящее время большинство респондентов (61 %) скорее отрицательно относятся к перестройке, начатой М. Горбачевым, 14 % - скорее положительно и 13 % перестройка не интересует.

Всероссийский опрос ВЦИОМ проведен 5–6 марта 2005 года. Опрошено 1600 человек в 100 населенных пунктах в 40 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,4 %.

А теперь, уважаемые читатели, еще раз внимательно прочитайте слова Фукуямы: «Восстановление в Советском Союзе авторитета власти после разрушительной работы Горбачева возможно лишь на основе новой и сильной идеологии, которой, впрочем, пока не видно на горизонте». В этом с Фукуямой ни в коем случае нельзя согласиться. Идеология у Руси есть, которая всегда приводила к успеху, даже в самые тяжелые моменты нашей истории. Это идеология «Москвы - Третьего Рима», которая должна быть адаптирована к реалиям XXI века.

Допустим на мгновение, что фашизма и коммунизма не существует: остаются ли у либерализма еще какие-нибудь идеологические конкуренты? Или иначе: имеются ли в либеральном обществе какие-то неразрешимые в его рамках противоречия? Напрашиваются две возможности - религия и национализм.

Все отмечают в последнее время подъем религиозного фундаментализма в рамках христианской и мусульманской традиций. Некоторые склонны полагать, что оживление религии свидетельствует о том, что люди глубоко несчастны от безличия и духовной пустоты либеральных потребительских обществ. Однако, хотя пустота и имеется и это, конечно, идеологический дефект либерализма, из этого не следует, что нашей перспективой становится религия. Вовсе не очевидно и то, что этот дефект устраним политическими средствами. Ведь сам либерализм появился тогда, когда основанные на религии общества, не столковавшись по вопросу о благой жизни, обнаружили свою неспособность обеспечить даже минимальные условия для мира и стабильности. Теократическое государство в качестве политической альтернативы либерализму и коммунизму предлагается сегодня только исламом.

Еще одно «противоречие», потенциально неразрешимое в рамках либерализма, - это национализм и иные формы расового и этнического сознания. И действительно, значительное число конфликтов со времени битвы при Йене было вызвано национализмом. Две чудовищные мировые войны в этом столетии порождены национализмом в различных его обличьях.

человек, а должно было бы быть около 500 млн. А реальными победителями Первой мировой войн стали Великобритания и США. На Второй мировой войне США буквально «нажились» и смогли за счет войны решить свои внутренние экономические проблемы (ликвидировалали 19- миллионную безработицу и т. д.)

Что означает конец истории для сферы международных отношений? Ясно, что большая часть третьего мира будет оставаться на задворках истории и в течение многих лет служить ареной конфликта. Но мы сосредоточим сейчас внимание на более крупных и развитых странах, ответственных за большую часть мировой политики. Россия и Китай в обозримом будущем вряд ли присоединятся к развитым нациям Запада; но представьте на минуту, что марксизм-ленинизм перестает быть фактором, движущим внешнюю политику этих стран, - вариант если еще не превратившийся в реальность, однако ставший в последнее время вполне возможным. Чем тогда деидеологизированный мир в сумме своих характеристик будет отличаться от того мира, в котором мы живем?

Обычно отвечают: вряд ли между ними будут какие- либо различия. Ибо весьма распространено мнение, что идеология - лишь прикрытие для великодержавных интересов и что это служит причиной достаточно высокого уровня соперничества и конфликта между нациями. Действительно, согласно одной популярной в академическом мире теории, конфликт присущ международной системе как таковой, и чтобы понять его перспективы, следует смотреть на форму системы - например, является она биполярной или многополярной, - а не на образующие ее конкретные нации и режимы. В сущности, здесь гоббсовский взгляд на политику применен к международным отношениям: агрессия и небезопасность берутся не как продукт исторических условий, а в качестве универсальных характеристик общества.

Экспансионизм и соперничество в девятнадцатом веке основывались на не менее «идеальном» базисе; просто так уж вышло, что движущая ими идеология была не столь разработана, как доктрины двадцатого столетия. Во-первых, самые «либеральные» европейские общества были нелиберальны, поскольку верили в законность империализма, то есть в право одной нации господствовать над другими нациями, не считаясь с тем, желают ли эти нации, чтобы над ними господствовали. Оправдание империализму у каждой нации было свое: от грубой веры в то, что сила всегда права, в особенности если речь шла о неевропейцах, до признания Великого Бремени Белого Человека, и христианизирующей миссии Европы, и желания «дать» цветным культуру Рабле и Мольера. Но каким бы ни был тот или иной идеологический базис, каждая «развитая» страна верила в приемлемость господства высшей цивилизации над низшими. Это привело во второй половине столетия к территориальным захватам и в немалой степени послужило причиной мировой войны.

Наше будущее зависит, однако, от того, в какой степени советская элита усвоит идею общечеловеческого государства. Из публикаций и личных встреч я делаю однозначный вывод, что собравшаяся вокруг Горбачева либеральная советская интеллигенция пришла к пониманию идеи конца истории за удивительно короткий срок; и в немалой степени это результат контактов с европейской цивилизацией, происходивших уже в послебрежневскую эру. «Новое политическое мышление» рисует мир, в котором доминируют экономические интересы, отсутствуют идеологические основания для серьезного конфликта между нациями и в котором, следовательно, применение военной силы становится все более незаконным. Постисторическое сознание, представленное «новым мышлением», - единственно возможное будущее для Советского Союза. В Советском Союзе всегда существовало сильное течение великорусского шовинизма, получившее с приходом гласности большую свободу самовыражения. Вполне возможно, что на какое-то время произойдет возврат к традиционному марксизму-ленинизму, просто как к пункту сбора для тех, кто стремится восстановить подорванные Горбачевым «устои». В отличие от пропагандистов традиционного марксизма-ленинизма, ультранационалисты в СССР страстно верят в свое славянофильское призвание, и создается ощущение, что фашистская альтернатива здесь еще вполне жива.

От автора. Фукуяма зявляет, что «наше будущее (по мнению автора - будущее НБИ) зависит, однако, от того, в какой степени советская элита усвоит идею общечеловеческого государства». Советская и постсоветская властвующая элита до 2003 года реализовывала пожелания Фукуямы. Главную угрозу мировому господству Новой Британской империи Фукуяма как раз видит в восстановлении традиционной и успешной геополитической доктрины Руси «Москва-Третий Рим». Он очень боится этой перспективы и поэтому сразу же «наклеивает» информационные ярлыки «великорусского шовинизма» и т. д.

Исчезновение марксизма-ленинизма сначала в Китае, а затем в Советском Союзе будет означать крах его как жизнеспособной идеологии, имеющей всемирно-истори-

ческое значение. И хотя где-нибудь в Манагуа, Пхеньяне или Кембридже (штат Массачусетс) еще останутся отдельные правоверные марксисты, тот факт, что ни у одного крупного государства эта идеология не останется на вооружении, окончательно подорвет ее претензии на авангардную роль в истории. Ее гибель будет одновременно означать расширение «общего рынка» в международных отношениях и снизит вероятность серьезного межгосударственного конфликта.

Это ни в коем случае не означает, что международные конфликты вообще исчезнут. Из этого следует, что на повестке дня останутся и терроризм, и национально-освободительные войны.

Социально-политические взгляды Френсиса Фукуямы

Francis Fukuyama at Nexus Instituut, 2005.

Целью статьи является анализ социально-политических воззрений Ф. Фукуяма в контексте политико-социокультурных трансформаций в международной системе отношений и обществе на рубеже XX-XXI вв. и определение перспектив дальнейшего развития глобальных общественно-политических процессов. Заметка основана на анализе социально-политической проблематики в таких фундаментальных трудах американского философа и политолога Фрэнсиса Фукуяма, как «Конец истории и Последний человек», посвященному проблемам политики после краха коммунизма и, как полагал сам Фукуяма, победы либерализма над авторитаризмом; «Доверие: общественные добродетели и путь к процветанию», отражающему социокультурные проблемы и кризис социальных и гражданских ценностей западного общества на рубеже XX-XXI вв.; «Великий разрыв», представляющему на «сломе эпох» постиндустриальное общество; «Наше постчеловеческое будущее: последствия биотехнологической революции», отражающей социально-политические аспекты внедрения и применения новых технологий в жизнедеятельность современного общества; «Сильное государство: управление и мировой порядок в XX веке» и «Государственное строительство. Власть и мировой порядок в XXI веке», в которых философ обосновывал тезис о жизненно важной функции государства в современной политической практике, защищающего порядок, собственность и базовые права граждан.

В методологическом отношении для понимания сущности социально-политических воззрений Ф. Фукуяма использовались разработки Н. Макиавелли, Т. Гоббса, А. Токвиля, К. Маркса, М. Вебера, Л. Гумпловича, Э. Дюркгейма, О. Шпенглера, Т. Куна, К. Лоренца, К.Г. Юнга, К. Поппера, Н. Смелзера, Х. Ортега-и-Гассет, Д. Белла, П.Бурдье, Ф.Г. Гиддингса, А. Тойнби, Р. Баллами, С. Эйзенштата, Д. Кельнера, Б. Льюиса, Дж. Батлер, У. Липпмана, Г. Альмонда и С. Вербы, С. Липсета, У. Растоу, Э. Валерстайна, Дж. Ная, Э. Тоффлера, Г. Фишера, Л. Харца, С. Хантингтона, Д. Сороса, Н.Я. Данилевского, Л.Н. Гумилева, П. Сорокина, Л.С. Выготского, Б.В. Михайлова.

Содержащийся в трудах Д.П. Гавра, В.Л. Иноземцева большой фактический материал позволяет увидеть общий политический фон и условия, в которых происходили социальные и политические трансформации в современном обществе. Многие аспекты трансформаций в постиндустриальном обществе раскрываются в монографии Д. Белла. Весьма ценным пособием для написания диссертации стали идеи П. Бурдье, описывающие структурные социально-политические изменения постсовременного общества и сравнение его идей с воззрениями Ф. Фукуямы.

Среди российских исследователей, посвященных изучению социально-политических аспектов воззрений Ф. Фукуямы следует назвать работы востоковедов Л. Медведко и Р.Г. Ланда, критикующих идеи Фукуямы в контексте реалий и политических процессов Ближнего и Среднего Востока; С.А. Золотухина О.М. Литвишко и В.С. Малахова, предлагающих описание мульткультурных процессов в странах Запада; А. Назаретяна, А. Неклесса, А.П. Цыганкова, А.Б. Бушева, рассуждающих о достоинствах и недостатках социально-политических идей, И. Николаева, А.Ю. Цофнас, И. Яковенко, описывающих недостатки концепта «конца истории» в контексте взаимодействия политик и культуры; известного геополитика А.Г. Дугина и международника А.С. Панарина, критикующих идеи Фукуямы. Использование указанных трудов позволило освоить широкую эмпирическую базу исследования, состоящую из источников, публикаций в средствах массовой информации и материалов сети Интернет.

Социально-политическая проблематика «конца истории»

Наряду с исчезновением двухполюсной системы международных отношений в конце прошлого столетия, появились новые или обострились старые региональные конфликты. В связи с этим в своих работах «Конец истории?» и «Конец истории и последний человек» Фукуяма полагал, что в результате идеологической победы идей, по выражению К. Поппера и Дж. Сорроса, западного открытого общества, дальнейшее развитие человечества пройдет в этом русле.

В дальнейшем основные проблемы данного общества, среди которых применение биотехнологий, сексуальности, преступности, свободы, власти, морали и интеллекта, весьма тщательно, в стиле, напоминающем пародию на антиутопии Дж. Оруэлла и О. Хаксли, проанализированы в работе Фукуяма «Наше постчеловеческое будущее» . Поверхностный, местами даже дилетантский анализ Ф. Фукуямы проблем взаимосвязи генетики и сексуальности, преступности, познавательных процессов, показательно свидетельствует о том, что в обществе будущего действительно не предвидится не только нравственного, но и качественного научно-технического прогресса, поскольку «массовый человек» , если использовать выражение Х. Ортеги-и-Гассета, не склонен создавать что-либо выдающееся, наоборот, ему присуще адаптировать элитарную культуру и науку к повседневной практике. «Современный «массовый человек» не умеет мыслить, заявляет Ортега-и-Гассет. Поэтому формирование общественного мнения, - делает он вывод, - является всеобщим законом тяготения политической истории» . И если в отсутствии прогресса по причине усредненных умственных способностей индивида «постчеловеческого общества» видится Ф. Фукуяме как «конец истории» , то данная антиутопия является самой ужасающей из всех предложенных в социально-политической философии за всю историю человечества. Тем не менее, по мнению Ф. Фукуямы, победа либерализма над коммунизмом означает воплощение в мировой истории свободного рационального общества, не стремящегося к дальнейшему более совершенному и идеальному состоянию в ближайшем будущем.

В другой работе Ф. Фукуяма утверждает, что «конца истории не может быть, пока не будет конца науки» . В таком случае, если обратиться к концепции смены научных парадигм как фактора постепенных революций в научном познании Т. Куна, то можно предположить, что наше «постсовременное» общество ожидают не только научные революции, но и постепенные смены представлений и понятий о научно-техническом прогрессе и его влиянии на НТР, на развитие экономической и социальной систем человеческой цивилизации. Более того, предложенная Фукуямой модель общественного развития и развитие международных отношений может скорее привести к началу «нового средневековья» - некой современной, секуляризированной пародии на средневековую модель организации общества с множественной лояльностью индивида при отсутствии верховного суверена. Плюралистичность сознания постсовременного индивида всячески способствует развитию множественной идентичности и ориентации индивида на различные, порой противоречивые, модели политического поведения и гражданской лояльности. Так, граждане Европейского Союза могут одновременно ориентироваться на общеевропейские институты и локальные общины, игнорируя лояльность национальному государству. Тем не менее, Ф. Фукуяма продолжает утверждать о верности его прогноза «конца истории» .

Следует также отметить, что бесконфликтное «общество победившего рыночно-ориентированного либерализма» , апологетом которого является Ф. Фукуяма, отрицает марксистскую парадигму, согласно которой все существующие аспекты религиозного и идеологического противостояния, а также все проявления политической жизни общества как перманентной борьбы за власть служат противоборствующим интересам сторон, участвующих в конфликте за господство над средствами производства. В данной борьбе именно материальные условия мобилизуют частные интересы на действия и делают возможным выражение своих идей. В то время как марксистский материалистический подход к истории подчеркивает развитие продуктивных сил и связанную с ней классовую борьбу, Фукуяма самодовольно постулирует о «конце истории» как об «окончательной победе либерализма» . Однако, именно в данное высказывание в полной мере описывает процессы и трансформации, происходящие в социальной, политической и международной системе в конце XX - начале XXI вв.

В данном контексте следует отметить, что идеи Ф. Фукуямы о «конце истории» как бесконфликтном обществе имеют несколько общих точек соприкосновения с воззрениями неконсерваторов или неомарксистов. Однако Ф. Фукуяма, несмотря на свое стремление противопоставить оригинальное оправдание победы либерализма над марксизмом, фактически следует следующим доводам: по мнению Ф. Фукуямы, снижение остроты идеологического противостояния неизбежно приведёт не только к снижению конфликтогенности системы международных отношений и социально-политической практики, но и замедлению социальной динамики. Однако новые глобальные конфликты, по мнению Ф. Фукуямы, вряд ли возможны.

Таким образом, в концепте «конца истории» Ф.Фукуямы можно найти некоторый чрезмерный оптимизм, когда он в своём эссе предложил модель бесконфликтного общества и мирового порядка, тем самым самоуверенно объявив нерелевантной предпосылки теорию «социальной этологии» австрийского ученого-биолога К.Лоренца, базовым положением которой Общественный порядок, в связи с этим, следует рассматривать как базирующийся на организованном принуждении, осуществляемым государством как политическим институтом, усмиряющим эгоистичных индивидов, преследующих узкорациональные интересы. Поэтому предложенная Ф.Фукуямой модель либерально-рыночного социального устройства и международной политики невозможна. Кроме того, предоставить одним индивидам (и не дать их другим), и поэтому можно утверждать, что использование социальным и политическим, а также международным конфликтам. Либеральная идеология и рыночное общество, предложенные Ф.Фукуямой способны стать эмоциональной основой для социальной солидарности и процессов международной интеграции. Однако, как подчеркнул М.Вебер, солидарность может быть не только основой для сотрудничества, но и может способствовать развитию межгрупповых в жизнедеятельности общества, привести к соперничеству.

Более того, попытка Ф. Фукуямы установить в своей статье точные концептуальные рамки «постисторического общества» приводит к общефилософскому затруднению определения современности по отношению к историческому континууму. В данном контексте необходимо также отметить, что временная победа в конце 1980-х либерально-демократических и рыночных идей не доказали их превосходство, так как было ошибочным предположение, что все сообщества достигнут идеального политического режима, если превратятся в «общества массового потребления» .

Следует также отметить, что Ф. Фукуяма связывает развитие демократизации и либерализации с интенсификацией экономического сотрудничества стран мира. Так как, по мнению Ф. Фукуямы, «экономическое развитие, как правило, сопровождается политической либерализацией» , то дальнейшую демократизацию и либерализацию политической системы стран «третьего» и «четвертого» мира Фукуяма, парадоксальным образом, связывает с распространением новейших технологий, поскольку для использования «хай-тека» необходимо заимствование не только западных экономических институтов, системы свободного рынка, но и этики индивидуальной свободы. Таким образом, Фукуяма утверждает, что рост индивидуализма и индивидуальной свободы, необходимы для экономического успеха как отдельных личностей, так и социально-экономической системы целых стран и регионов.

По мнению Ф. Фукуяма, именно «экономическое развитие …ведет к либеральной демократии» , появлению среднего класса, который составляет основу гражданского общества и высокого уровня образования. Именно данные условия являются необходимыми «для демократического политического участия, которое при известных обстоятельствах институционализируется в демократическом правлении» . Однако следует отметить, что многие передовые технологии используются современными авторитарными и антидемократическими режимами (Сирии, КНДР, Ирана и других «стран-изгоев» ) вовсе не для продвижения идей свободы личности и демократического участия, а для создания всевозможных видов оружия массового поражения, подавления организованной политической оппозиции и установления систем слежки и сбора информации за отдельными диссидентами.

Связывая развитие демократии и либеральных идей с развитием экономических связей и технологического сотрудничества стран «глобального Севера» со странами «глобального Юга» , Ф. Фукуяма парадоксальным образом воспроизводит марксистский тезис о главенстве базиса над надстройкой (или в западной терминологии, инфраструктуры над суперструктурой) и соответственно, экономики над политикой. Таким образом, Фукуяме, как и западным марксистам, свойственно предпочтение экономического фактора над другими факторами общественно-политического развития в принятии в расчет общественных изменений. Следовательно, заявление Фукуямы о победе либерализма над марксизмом выглядит несколько поверхностно, если сам Фукуяма невольно воспроизводит, несколько в видоизмененном виде, марксистский тезис о примате экономики над политикой как фактора общественных и политических изменений. И именно против данного вида экономического детерминизма, склонного к необоснованным социальным прогнозам и проектам, граничащими с социально-политической утопией выступал К. Поппер.

Также следует отметить, что именно социокультурные факторы препятствуют возникновению капитализма, рыночной экономики, так, именно социокультурные традиции и централизованное государство препятствовало преобразованию протокапитализма в капиталистические отношения в Древнем Египте, античном мире и Средневековом Китае и только в Европе в эпоху позднего средневековья, отчасти под влиянием протестантской этики, капитализм стал основным фактором экономической жизни европейского общества. Однако абсолютизация капитализма как социально-экономического феномена европейского общества является в корне ошибочной тенденцией, ибо, если следовать логике самого Ф. Фукуямы, рационализация экономической и управленческой практики современного общества способна предложить более эффективные способы экономического производства и сотрудничества, чем капитализм.

Фукуяма о международных конфликтах будущего

В данном контексте эссе Ф. Фукуяма с выразительным названием «Конец истории» следует рассматривать как программную статью неомондиализма начала 1990-х, когда появилась необходимость сформулировать основные направления внешней политики США как глобальной державы-гегемона. Победа США над СССР обозначила наступление новой эры в истории международных отношений, для описания которой требовались оригинальные концептуальные модели. Однако, Ф. Фукуяма в статье «Конец истории» , описывая «победное шествие» либерализма по планете, еще в 1989 г. признал, что в мире существуют «не взятые» форпосты, представляющие угрозу мировому развитию по нео-либеральному сценарию: СССР, Китай, а также страны, в которых правление осуществляется на основе исламского фундаментализма, что изначально привносит в их действия на международной арене некий «антизападный » потенциал.

После опубликования эссе «Конец истории» в 1989 г. и монографии «Конец истории и последний человек» в 1992 г., сама история человеческой цивилизации продолжает своё, независимое от взглядов и воззрений социальных философов, развитие. Отвечая на вызов 11 сентября 2001 года, Ф. Фукума был вынужден подтвердить, что «мировая политика после 11 сентября резко переключает обороты» . Если в начале 1990-х гг. советская система, «последний серьезный соперник либеральной демократии» , дезинтегрировалась, а американская политическая и экономическая система именовались Ф. Фукуямой триумфаторами в борьбе с основными идеологическими противниками: с абсолютизмом, фашизмом и национал-социализмом, а также коммунизмом, то в начале XXI века ситуация на международной арене и социально-политическая ситуация в странах запада радикально изменилась. После событий 11 сентября 2001 года США разгромили «Талибан» и продолжают войну с «аль-Каедой» и другими террористическими организациями в Афганистане, вторглись на территорию Ирака и готовы к вторжению в Иран и Сирию. В арабском мире и в других странах третьего мира усиливаются антиамериканские и антизападные настроения. Более того, американские демократические институты оказались в начале нового тысячелетия неадекватными для Ирака, информационные технологии не приблизили мираж «глобальной деревни» к реальности, а традиционные национальные государства до сих пор являются основными акторами международных отношений.

Фукуяма, кроме концепции «конца истории» , также предлагает еще два возможных варианта войн будущего: война между индустриально развитыми и постиндустриальными странами, а также между странами западной и конфуцианской культуры. Однако два последние вида конфликтов не представляются осуществимыми в ближайшем будущем, так как военная мощь и геополитическое влияние США как державы-гегемона превосходит не только западноевропейские державы, но и державы Юго-Восточной Азии.

Более того, использование данной концепции в геополитических доктринах и концепциях может привести к печальным последствиям, как для самих американцев, так и для общества, против которого осуществляется интервенция под влиянием данного теоретического концепта. Ставя перед собой недостижимые цели, например, оккупацию Ирака и возможное вторжение в Иран, американская внешняя политика, в конечном итоге, бесцельно растрачивает ресурсы национального богатства. Тем самым, американские политики подтверждают, что не способны адаптировать свою внешнюю политики с целью приспособиться к изменяющемуся внутреннему или международному порядку с целью преследовать национальные интересы.

Более того, современная американская внешняя политикам опровергает тезис Фукуямы о постепенной рационализации средства и методы управления после дезинтеграции СССР, так как поддерживать разрешимость интересов власти и общества, поддерживать их балансе - это и есть, выражаясь термином У. Липманна, основная задача супердержавы. Потеря разрешимости означает потерю веса и доверия в международном сообществе, что происходит посредством ответа на неадекватные угрозы, нарушая тем самым статусу-кво системы международных отношений.

Выводы

Исследование, осуществленное в заметке, позволяет подвести анализа социально-политических взглядов Ф. Фукуямы относительно процессов, происходящих в постсовременном обществе на рубеже XX-XXI веков:

Во-первых, метод системного анализа, благодаря которому теоретические концепции сопоставлялись с развитием региональных политических процессов, позволил использование системного подхода в исследовании проблем социокультурных и социально-политических проблем на рубеже XX-XXI вв. Это позволило путем анализа социальной системы постиндустриального общества детально рассмотреть общественно-политические проблемы и конфликты и способы их урегулирования в воззрениях Ф. Фукуямы.

Во-вторых, историко-описательный метод, раскрывающий особенности реальных социальных, политических и международных процессов, позволил выявить исторические этапы социальной динамики в послевоенном западном обществе и определить основополагающие исторические моменты концептуальных тезисов Ф. Фукуямы.

В-третьих, метод сравнительно-сопоставительного анализа различных точек зрения позволил выявить наиболее уязвимые аспекты социально-политического мышления Ф. Фукуямы.

В-четвертых, диалектический метод, позволяющий соотносить эволюцию взглядов экспертов и политических деятелей с трансформациями в международных и политических процессах, позволил соизмерять эволюцию взглядов Фукуямы с изменениями объективной реальности международной жизни и внутренней политики на рубеже XX-XXI вв.

Итоги исследования могут быть синтезированы в следующих положениях:

Во-первых, в 1990-х гг. и в начале XXI века процессы международных отношений и политики были обусловлены отнюдь не «концом истории» , а стремлением США сохранить свою роль гегемона и нейтрализовать влияние РФ, государств-членов ЕС и других региональных держав на международной арене. Противоречия либеральной идеологической доктрины и современной политической практики обуславливают обоснованную критику концепта «конца истории» как среди левых политиков и исследователей, так и среди консервативных исследователей.

Во-вторых, несмотря на снижение роли современного политического либерализма в политической практике и мышлении, либеральная идеология играет важную роль в международных и внутриполитических процессах. Однако экономический и политический либерализм не является единственной актуальной политической идеологией и практикой, которая обеспечивает безопасность и социальную поддержку правительства государств на международной арене и во внутриполитических процессах. Так, укрепляются неотрадиционалистские и неофундаменталистские воззрения и идеологии, не дезинтегрируется социалистическое и коммунистическое движение в европейских странах и на латиноамериканском континенте. Таким образом, как недостатки политического и экономического либерализма, так и появление новых идеологий, а также «возрождение этноса» не только в странах «третьего» и «четвертого» мира препятствуют установлению глобального общества с ценностями экономического либерализма и универсальных прав человека. Противоречия концепта Ф. Фукуямы были очевидны во время событий 11 сентября 2001 года и во время непрекращающегося нового крестового похода США против терроризма под знаменем неолиберальных ценностей. Поэтому превосходство экономического либерализма и универсальных ценностей отнюдь не безусловно и основано только на спекулятивных предположениях Ф. Фукуямы.

В-третьих, «упадок доверия» и других гражданских ценностей в постидустриальных странах западного мира обусловлен закономерным вхождением США и других стран в информационную эпоху развития, приближением к модели постсовременного общества, а не отрицанием американской или западной культуры как таковой (которое присуще только левым радикалам и некоторым экстремистки настроенным представителям различных этнических меньшинств). Вовлеченность США в процесс урегулирования многочисленных конфликтов в регионе Ближнего и Среднего Востока, а также Юго-Восточной Азии обуславливает необходимость преобразования политической культуры США в открытую и публичную. США, как и любая другая страна, в информационную эпоху должны принять культуру большей открытости. Также необходимо развивать сотрудничество государственных ведомств с американским бизнесом и с неправительственными организациями. Однако, пропагандистское теле- и радиовещание (проекты публичной дипломатии) не смогут коренным образом изменить негативное отношение большинства жителей региона Северной Америки и Западной Европы к государственным институтам. Следовательно, для улучшения имиджа государственных и политических институтов необходимо радикальное преобразование государственной политики и социальных инициатив и реформ в процессе урегулирования общественных конфликтов и противоречий.

В-четвертых, в результате кризиса гражданских и социальных ценностей на рубеже XX-XXI вв. были заложены политические и правовые основы для дальнейшего усиления конфликтогенности американского общества. Безуспешную попытку американских властей создать новые постиндустриальные ценности в транформирующемся обществе, когда изменяется социально-политическая структура и мобильность, является не только следствием «кризиса доверия» в американском обществе и других постиндустриальных западных странах, а также результатом неверной оценки мотивов американских граждан и ошибочной стратегии социальных реформ, игнорированием интересы социальных агентов и организаций.

Подводя общий итог сделанным в исследовании выводам, следует отметить следующее. Возможность стабильного и мирного перехода западных обществ в постиндустриальную и информационную стадию развития зависит не только от успешных внешне- и внутриполитических инициатив государственных учреждений и ведомств, но также от эффективного функционирования политических и социальных институтов, а также при условии устойчивого взаимодействия ценностей гражданского общества и социальных организаций и объединений. Тем не менее, в конечном итоге, установление социального мира и стабильного развития в западных обществах возможно за счет создания условий для социальной интеграции на основе общих социокультурных ценностей. Только таким способом возможно прекратить конфронтационные элементы социальной динамики и достичь взаимовыгодного мирного урегулирования социальных конфликтов.

Вместе с этим смотрят:
Глобализация: Фукуяма vs Хантингтон
Политическая модернизация
Либеральная демократия

Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации

Иркутский Государственный Университет

Исторический факультет

Кафедра мировой истории и международных отношений

«Сравнительный анализ концепций Ф. Фукуямы и С. Хантингтона»

Выполнили:

Студентки 3 курса

Бончак Наталья

Тимофеева Оксана

Проверил:

Олейников И.В.

Иркутск 2009

Вместо введения: специфика международной ситуации после холодной войны

IКонцепция «конца истории» Ф. Фукуямы

III«Конец истории» и «столкновение цивилизаций»: точки соприкосновения и различия

IVПозиция России в отношении двух концепций: проблема диалога

VЗаключение

Список литературы

Вместо введения:

Специфика международной ситуации после холодной войны

После 1985 года мир переживает удивительную эволюцию. Возникло и стало реальностью понимание взаимозависимости всех происходящих в мире процессов. Место ценностей, из-за которых разворачивались основные баталии на международной арене и внутри отдельных стран, заняли мир, свобода, права человека, социальная защищенность, демократия. В одночасье рухнули концепции и подходы, казавшиеся незыблемыми. При этом, изменилась не только политическая картина мира. У огромных масс людей в разных странах окрепло чувство глобальной общности, солидарности, общего интереса, человеческой близости. Неудивительно, что стремительное изменение глобальной ситуации, развал биполярной системы и отход на второй план идеологических аспектов привели в некоторое замешательство ученых, специализирующихся на политических прогнозах.

Теперь им необходимо не только объяснить причины, повлекшие за собой формирование новых политических реалий после «холодной войны», но и предложить новые подходы и концепции, на основе которых можно было бы проследить динамику развития международных отношений в изменяющемся мире . Сценарии развития международной ситуации после II Мировой войны предложены в работах двух известных американских ученых Ф. Фукуямы и С. Хантингтона. Рассмотрим каждую из этих теорий подробнее.

I Концепция «конца истории» Ф. Фукуямы

Фрэнсис Фукуяма – известный американский политолог и геополитик. Получил степень бакалавра в Корнеллском университете (штат Нью-Йорк), затем - степень доктора политических наук в Гарвардском университете. В 1979-1980, 1983-1989 и 1995-1996 работал сотрудником департамента политических наук в исследовательском центре Rand Corporation (Калифорния). В 1981-1982 и 1989-1990 являлся сотрудником отдела политического планирования госдепартамента США, где сначала специализировался на Ближнем Востоке, а затем на Европе. В настоящее время Ф. Фукуяма работает профессором Школы углубленных международных исследований (SAIS) при Университете Джона Хопкинса, а также директором программы международного развития SAIS и председателем редакционного совета журнала «Американские интересы».

Теория «конца истории» Ф. Фукуямы была сформулирована в западном контексте в конце 1980-х гг., когда западное сообщество уже уверилось в своей победе в «холодной войне». Приход к власти в Советском Союзе реформатора Горбачева только укрепил уверенность Запада в советской слабости, что дало толчок к появлению теорий, отражающих правильность применения западных моральных, политических и экономических стандартов в отношении окружающего мира. Одной из таких теорий и стала концепция Ф. Фукуямы.

В своей нашумевшей работе «Конец истории» он выдвинул тезис о полном разрешении лежавшего в основе «холодной войны» конфликта двух идеологий – либеральной демократии и коммунизма. Коммунизм потерпел поражение в этом противостоянии, что поспособствовало появлению новых перспектив для торжества демократических принципов во всем мире .

Особый интерес по этой тематике представляют работы: «Конец истории?» (1989 г.) и «Конец истории и последний человек» (1992 г.), которые могут рассматриваться не только как попытка дать критическое описание коммунистическому типу общества и показать все преимущества демократического, благодаря которому произошли существенные изменения в странах социалистического лагеря, но и как прогноз на будущее. Опираясь на интерпретации конца истории Гегеля и Кожева, Фукуяма приходит к выводу, что либерализм и либеральные институты, такие как главенство закона, представительская демократия и рыночная экономика приобретают универсальное значение.

Фукуяма теоретически выразил и политически обосновал убежденность в отношении будущего после завершения «холодной войны». Анализируя процессы реформ в СССР и КНР, изменения в интеллектуальном климате этих двух стран, отмечая перемены в других регионах, Фукуяма делает вывод: произошедшие изменения есть не просто конец «холодной войны» или окончание какого-либо послевоенного периода - наступает конец истории, как таковой… Конец истории, по Фукуяме, выливается в «окончание идеологической эволюции человечества и универсализацию западной либеральной демократии, как окончательной формы человеческого правления» .

В соответствии с фукуямовской теорией, незападные сообщества в этом смысле являются лишь будущей проекцией западных ценностей. Акцент в «Конце истории» сделан именно на «исчерпанность» систематических альтернатив Западу, ведь именно Запад, по мнению автора, в сегодняшнем мире остается сообществом с превосходящим остальные своим авторитетом и своей моралью . Именно поэтому западные ценности подлежат глобальному распространению, вне зависимости от того, приветствуется это другими акторами международной системы или нет. Таким образом, своей теорией Ф. Фукуяма подтвердил свою приверженность ценностям лишь одного из существующих сообществ - западного. Посему, неудивительно, что концепция «конца истории» подверглась критике как идеалистическая и несколько упрощенная . Не меньшие по накалу дискуссии вызвала статья другого американского политолога С. Хантингтона - «Столкновение цивилизаций».

IIС. Хантингтон и теория «столкновения цивилизаций»

Самюэль Хантингтон - известный американский полито­лог и геополитик. В настоящее время он является профес­сором Гарвардского университета и директором Института стратегических исследований им. Джона Олина при Гарвард­ском университете. С. Хантингтон - автор многих заметных работ по теории демократии, демократизации международных отношений, внешней политике США, геополитике и гло­балистике. В 1993 г. вышла в свет его статья «Столкновение цивилизаций», которая вызвала большой резонанс в геополитической науке.

В своей работе Хантингтон заметил, что мировая политика сегодня вступает в новую фазу, а посему, возникает огромное количество версий относительно того, какой облик она приобретет: будет ли это конец истории, возврат к традиционному соперничеству между нациями-государствами, упадок наций-государств под напором разнонаправленных тенденций - к трайбализму и глобализму.

Основная идея теории Хантингтона заключается в том, что в зарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика, а культура. Эту тенденцию Хантингтон иллюстрирует ярким примером роста экономических связей между Китайской Народной Республикой, с одной стороны, и Гонконгом, Тайванем, Сингапуром и заморскими китайскими общинами в других странах Азии - с другой. Вот так, с окончанием холодной войны общность культуры постепенно вытесняет идеологические различия. При этом, нация-государство остается главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Доминирующим фактором мировой политики, при этом, станет столкновение цивилизаций. А линии разлома между ними - это и есть линии будущих фронтов. Такие конфликты неизбежны, считает автор «столкновения цивилизаций», и тому есть несколько причин. Прежде всего, это географический фактор, а также идентичность цивилизаций, соседство которых приводит к их противостоянию и даже конфликтам между ними. Эти конфликты обычно происходят на стыке или аморфно очерченных рубежах цивилизаций. Иногда эти конфликты можно предвидеть исходя из логики развития и взаимодействия цивилизаций.

Облик мира, по мнению Хантингтона, будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями. И причин тому несколько.

Прежде всего, различия между цивилизациями, основу которых составляет религия, наиболее существенны; эти различия складывались столетиями, и они куда сильнее, чем различия между политическими идеологиями. Во-вторых, усиливается взаимодействие народов различной цивилизационной принадлежности, что ведет как к росту цивилизационного самосознания, так и к пониманию различия между цивилизациями и общностью в рамках своей цивилизации. В-третьих, возрастает роль религии, причем последняя нередко проявляется в форме фундаменталистских движений. В-четвертых, ослабевает влияние Запада в незападных странах, что находит выражение в девестернизационных процессах и усиленном поиске собственных «корней». В-пятых, культурные различия менее подвержены изменениям, чем экономические или политические. «В бывшем Советском Союзе, - замечает Хантингтон, - коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки – в богачей, но русские не смогут стать эстонцами, а азербайджанцы – армянами». Ну и наконец, в-шестых, как отмечает политолог, усиливается экономический регионализм, неразрывно связанный с цивилизационным фактором: в основе многих экономических организаций и интеграционных группировок лежит культурно-религиозная схожесть .